  |  |
| |
|
|
L'espritde Paris НЕВЫСКАЗАННОЕПродолжаем знакомство с книгой бывшего Президента Франции Валери Жискар д'Эстена "Власть и жизнь". Во время наших встреч с Гельмутом Шмидтом он никогда не просил отсрочить переговоры и никогда не прерывал беседу, ссылаясь на недомогание. Никогда, кроме одного раза. За семь лет лишь однажды мужество и бодрость отказали ему. Он прибыл в Париж в воскресенье, 3 февраля 1980 года, для проведения очередной франко-германской встречи. Как только Гельмут вошел в салон, меня поразил цвет его лица: оно было серое. Он садится, не ожидая приглашения. Мы начинаем беседу. Темы выбирает Гельмут. Я потрясен тем, как звучит его голос: он говорит медленно и словно из глубины горла. - Я не очень хорошо себя чувствую, Валери, но это сейчас пройдет. Вдруг он резко хватается за галстук, развязывает узел. Белки глаз красные от лопнувших сосудов. Он откидывается в кресле, неудобном из-за прямой спинки. Я продолжаю разговор, как бы не замечая его недомогания. Он издает что-то вроде хрипа, переходящего в продолжительный стон. Я вижу, что дело серьезное. - Ложитесь на диван. Вам будет удобнее. Может быть, позвать врача? Я помогаю ему подняться, лечь на диван. Он не отвечает мне. Его голова свесилась набок. Глаза закатились. Похоже, он потерял сознание. Мы в комнате одни, двери закрыты. Там, по ту сторону дверей, думают, что мы продолжаем беседу. Снимаю трубку телефона, подключенного к коммутатору. - Говорит президент. Соедините меня, пожалуйста, с господином Эннекеном. - Это вы, Эннекен? Канцлер Шмидт плохо себя чувствует. Я бы предпочел, чтобы об этом никто не знал. Не могли бы вы провести к нам дежурного врача через Большую гостиную? Поспешите. Жду вас. - Слушаюсь, господин президент. Сейчас буду. Прислушиваюсь к каждому звуку. Дворец, кажется, пребывает в безмятежности. Из столовой доносится приглушенное позвякивание приборов: там накрывают столы к обеду. Я украдкой поглядываю на Шмидта, не решаясь разглядывать его в упор. Он не шевелится. Единственный признак жизни - легкое посапывание. Стемнело. На Елисейских полях видны фары машин, которые начинают двигаться на зеленый свет, и подсвеченный изнутри купол Гран-пале. Мне приходит в голову, что в этом бдении есть нечто шекспировское. Я думаю уже не о главах государств, а о двух товарищах. Беда или, вернее, несчастный случай, происшедший с одним из них, делает их одинокими. Какова была бы реакция общественного мнения, уличной толпы, если бы нас увидели в этом положении: Гельмут, без чувств лежащий на диване, и я, неподвижный и бесполезный, в бессилии наблюдающий за ним, не умея оказать помощь? Когда Гельмут Шмидт 31 мая 1974 года впервые нанес мне визит как президенту Франции, он остановился в гостинице "Бристоль", которую особенно любят немцы. Она расположена на улице Фобур Сент-Оноре, в нескольких сотнях метров от Елисейского дворца, на противоположной стороне площади Бово. Я решил проводить его пешком до гостиницы, но заранее об этом никому не сказал, чтобы не создавать переполоха на улицах. Мы двинулись в путь. Журналисты от неожиданности не сразу сообразили, что им делать. Они бросились за нами, а когда мы вышли на тротуар, стали нас обгонять, подтаскивая свои камеры и осветительные приборы. Удивленные полицейские приветствовали нас на переходе авеню Мариньи, а пешеходы вставали на цыпочки, чтобы через головы и плечи окружающих нас людей разглядеть, кто же находится в центре этого шествия. Обратно я тоже пошел пешком. Обернувшись, посмотрел на дом между аптекой и бывшим магазином "Свиная кожа", где прошло мое детство. За дверью из вощеного желтоватого дерева с массивными медными ручками я угадывал своды, комнату консьержки, а налево - лестничную клетку и дребезжащий лифт; я слышал стук наших каблуков, когда мы с братьями и сестрами стремглав летели по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, чтобы поскорее выскочить на улицу и встретиться с друзьями, с которыми мы играли в садах на Елисейских полях. Вряд ли кто-нибудь из сопровождающих меня угадывает мои мысли. Всем им интересно лишь то, что происходит в данный момент. К примеру, сообщит ли президент хоть что-нибудь о своей беседе с канцлером? Для них теперь я - абсолютное олицетворение своих функций, человек, слившийся с ними, словно эти функции стали моей сущностью, кожей, плотью и кровью. Это был один из тех моментов, не раз повторявшихся на протяжении моего пребывания у власти, когда я куда больше, чем в момент принятия решения, понимал смысл выражения "одиночество власти". Я был влюблен в семнадцать миллионов француженок. Можно, конечно, говорить, что это банальность или просто демагогия. Но самое забавное - это было истинной правдой! И в этом суть моего секрета. Когда я всматривался в людей, я как бы заряжался их энергией, это было мне приятно и придавало силы. Всматриваясь в француженок, я не мог не влюбиться в них. Слова эти означают всего лишь то, что я сказал. Не сомневаюсь, что такое заявление будет встречено с иронией, а англоязычные читатели, соблаговолившие прочитать этот отрывок, вероятно, сочтут подобное заявление "very french". И все-таки я чувствовал присутствие женщин в любой толпе, различал их фигуры, задерживал на них взгляд на те полсекунды, за которые можно увидеть человека в его наготе. Я люблю толпу; восхищаюсь изяществом движений и жестов азиатской толпы, беззаботным раскачиванием толпы латинской, танцем, напоминающем топтание на месте, толпы африканской. Однако это все зрелища, на которых мне доводилось присутствовать и которыми я любовался за рубежом. Глядя на француженок, чувствуешь надежность дома. Их прямая осанка, подчеркнутая талия, естественная походка, четкая, без признака напряженности или стремления привлечь к себе внимание, а главное - их улыбка, эта дивная улыбка, в которой ежеминутно отражается двойное призвание женщины - быть любимой и быть матерью - все это рождало и то удовольствие, с которым я ждал встречи с ними во время моих поездок и снова видел их по возвращении. Сравнить это чувство радости и ожидания можно лишь с ощущениями, которые испытывает влюбленный. Источник: Валери Жискар д'Эстен ВЛАСТЬ И ЖИЗНЬ М., "Международные отношения", 1990. Фото из архива МИД Франции: Валери Жискар д'Эстен с бывшим министром иностранных дел Домиником де Вильпеном.
Другие материалы выпуска >>>
Архив>>>
Переводчик "ПРОМТ">>>
|
|
