ПОДАРКИ С НЕБЕС

Занавес маленького театра был опущен, зато можно было полюбоваться изображенным на нем ослом в очках. Он восседал в кресле и держал книгу, а перед ним на коленях сидел маленький мальчик: осел давал ему урок. Над ослом и мальчиком снисходительно и лукаво улыбалась маска с опущенными глазами в венце из плюща.

За театром темнела церковь с глубоким портиком. Над церковью, ее тенью, театром, жителями деревни, фонарями и громадным вязом простиралось наэлектризованное лунное апрельское небо.

Я до сих пор так и не знаю, что же произошло на самом деле. От восторга я не понял, был ли тот чудесный спектакль сочинен только лишь для очарования глаз и ушей...

Сначала за кулисами раздался дрожащий, мудрый и волнующий голос старика, который за одну секунду растопил мое сердце. Он поведал о том, что за кулисами готовится спектакль, объявил имена персонажей и обратился с просьбой верить им. Ибо герои спектакля будут смеяться, плакать, любить и ненавидеть ради зрителей, то есть жить и страдать, как живут и страдают живые люди...

После этой краткой торжественной прелюдии поднялся занавес, и все увидели сад и садовника. В саду было обилие фруктов. Садовник так гордился садом и так зазнался, что с презрением смотрел на всех соседей.

У него была молодая жена и сын, прекрасный как день. Они бегали под деревьями и ловили больших голубых бабочек. Садовник гордился женой и сынишкой почти так же, как дынями и сливами. Он даже запретил им ходить в гости к соседям, и сын и жена покорились.

И вот в одно прекрасное утро мимо сада проходил усталый нищий старец, изнемогавший от голода и жажды. Персик свисал за ограду на дорогу. Нищий сорвал его и поднес ко рту. Неожиданно появился красный от гнева гордец-садовник и бросился на беднягу! Ударом палки он выбил персик из рук нищего. Персик упал на дорогу, а нищий покорно, без жалоб ушел.

Так вот, знайте, это был святой Теотим. Как раз в это время он странствовал по своим делам, то есть по делам Господа Бога. Декорация сменилась, и появился сам Господь Бог на облаке. Он страшно рассердился и говорил о садовнике в таких выражениях, что вся публика задрожала от страха, особенно молодые девушки. После этого он удалился в сердцах, гневный и грозный, а бой барабана за кулисами имитировал раскаты грома. Господь Бог пылал гневом и собирался отомстить за своего святого.

Снова сменились декорации, вместо неба появился земной сад. В саду беззаботно бегал и играл ребенок. Между тем из-под персикового дерева святого Теотима за мальчиком следила старая колдунья, сверкая горящими, как уголья, глазами. Она подобрала персик, лежащий на дороге. Ах! Как вкусен был тот персик! Он до сих пор у меня перед глазами. Нежно облизав розовую мякоть, колдунья положила его под дерево.

Ребенок прошел мимо, увидел персик, откусил кусочек и упал без чувств. Колдунья бросилась на него и унесла в небо.

Прошло несколько лет. Теперь на сцене табор цыган. Там среди них живет мальчик. Он подрос, но потерял память. Ибо колдунья отравила персик. Откусив кусочек, он забыл прежнюю жизнь. К тому же он ожесточился. И стал у цыган самым отъявленным проказником: лгал, воровал, без повода хватался за нож, точно некто его вдохновлял. Все его боялись.

А что же его родители? Он давно о них забыл. А они помнили о нем всегда. И были очень несчастны. В саду по-прежнему в изобилии зрели фрукты, а садовник даже не думал их собирать. Он постарел. Представьте, что тайно от жены он плакал все ночи напролет. От печали у него поседели волосы, а в сердце не осталось ни капли гордыни. Он и его жена жили одной надеждой. "Малыш вернется", - успокаивали они себя. И ждали его днем и ночью. Их дверь была всегда открыта, чтобы он мог войти в дом, когда бы ни пришел.

Но вот однажды ночью появились цыгане. Они прятались в лесу.

Между тем в тот же самый вечер старый нищий пришел просить милостыню. Он был голоден и хотел пить. Садовник вспомнил его и дал ему полную корзину персиков. Нищий взял один персик, но есть его не стал, только надкусил и сказал садовнику; "Храни бережно этот персик в изголовье постели и наберись терпения. Нет-нет, да кто-нибудь его и съест". И исчез. Это был святой Теотим.

Прятавшиеся в темном лесу цыгане увидели красивый сад. И все как один подумали: "Садовник богат. Тут есть, чем поживиться". Выбор пал на мальчишку, самого ловкого вора в таборе.

Луна скрылась, стало темно, ухала сова, мальчик перелез через ограду. Вот он подходит к дому, находит дверь, ищет наощупь замок. Но его руки наталкиваются только на пустоту... В этом странном доме не боятся воров, и потому дверь посреди ночи распахнута настежь.

Сорванец в нерешительности, он дрожит... Но из самолюбия идет вперед. Ему жарко, горло горит, он умирает от жажды. Вот и комната. Там спит пожилой мужчина. Ночник освещает его лицо, А у изголовья на тарелке лежит сочный персик, едва надкушенный.

Воришка протягивает руку к персику и подносит его ко рту. Как вкусно! Как сладко! Но это не персик! Неведомая сила пронзила все его тело и вывернула душу наизнанку! "Где я?" - кричит он...

Добрый старик просыпается, в комнату вбегает жена...

Ах! Сын вернулся! Он здесь, он их видит, он их узнал, он рыдает.

Господь Бог появляется на облаке и качает головой в знак одобрения. Занавес падает.

В те времена в наших деревнях люди были еще простодушны и уж если чему-то радовались, так радовались.

Благодаря природному уму они мгновенно понимали глубокий смысл сказки, а ее наивность очаровывала их потому, что согласовывалась с их житейской мудростью. Сведенная всего к нескольким ясным мыслям, сказка может кому-то показаться неглубокой, а между тем ее наивная простота не что иное, как очищенная веками мудрость древнего человеческого опыта.

Истинная мудрость, если она существует в реальной жизни, не бывает мрачной. Она или вдохновляет людей, или будит воображение. Тогда она, как в этой сказке, превращается в развлечение, но то, чему она учит, - глубоко, а ее мудрая простота очаровывает.

Этой ночью она явно очаровала все души в деревне. На протяжении всего спектакля мэр сидел с открытым ртом. Кюре глазел на ангелов, а когда появился Господь Бог, перекрестился. Лица нотариуса и доктора сияли от удовольствия. Мореплаватель от гнева несколько раз едва не бросился на мерзкую колдунью и коварных цыган - насилу его удалось удержать. Все жители деревни выражали свои чувства: искренние охи и ахи выдавали, под сурдинку, то гнев, то возмущение, то жалость. Дети молчали, но смотрели во все глаза. Кукольная драма всех заворожила. Словно волшебник поймал зрителей в сети своих чар. Они перестали быть просто публикой и, как бы перевоплотившись в героев спектакля, необычайно живо переживали все события на сцене. Они не смотрели пьесу - каким-то чудесным образом они сами играли ее. Было видно, как, прижавшись друг к другу, они дышали все вместе, единым вздохом, и их маленькие вдохновенные лица застывали от восторга.

Особенно лицо одной девочки. У нее были полные губы, сияющие зеленые глаза и пылающие от восторга щеки. Рыжие волосы, зачесанные назад, торчали прямым хвостиком на затылке. Конечно же, это была Гиацинта. Да уже по застывшим на ее лице восхищению и ужасу можно было догадаться, что это она. Никто из детей не был так захвачен и не проникся всей душой происходящим на сцене, как она.

Когда занавес опустился, воцарилась глубокая тишина. Затем за кулисами раздался уже знакомый дрожащий голос:

- Люди добрые, спектакль окончен. Сейчас моя собака Пикеду с кружкой в зубах обойдет всех и соберет вознаграждение. Будьте к ней дружелюбны. Пикеду - мой единственный друг в дороге. Моих детей больше нет на этом свете, а моего внука, как в нашей сказке, украли цыгане. Вот уже пятьдесят лет я приезжаю с кукольным театром в ваши деревни. После меня некому будет показывать вам спектакли. Друзья мои, сегодня было последнее представление. Я уже стар и больше не приду в вашу деревню. Сегодня я прощаюсь с вами. А теперь бросьте монетку в кружку, когда собака пройдет мимо вас...

Вся деревня была растрогана. Женщины сморкались в платки, мужчины вытирали глаза, мэр чихнул. А девушки хором выкрикнули:

- Дедушка Савиньен, выходите к нам...

Голоса девушек, нежные и певучие, растопили сердце деда Савиньена, и все поняли, что сейчас он выйдет к зрителям.

Занавес зашевелился, появилась продолговатая лысая голова. Вокруг блестящей макушки сиял венчик прекрасных седых волос, смешавшихся с волнистой, белой как снег бородой. Глаза были светлые и чистые. Когда старик тяжело выпрямился, три сотни лиц заулыбались. На нем был старый редингот, шея повязана платком. Было видно, что он очень беден и терпелив. 'Гак беден и так терпелив, что когда, просто и учтиво, он вышел из-за кулис, вся деревня уважительно замолчала. Он не улыбался, то есть не старался понравиться, но черты его старого лица светились душевной чистотой.

Когда он вышел, стали слышны чьи-то рыдания, доносившиеся с нижних веток вяза. Все головы повернулись в ту сторону. И обнаружили Гатцо. Сидя на ветке, он плакал в три ручья. Плакал с какой-то яростью на самого себя. На глазах у трех сотен благоразумных голов, удивленно смотревших наверх, ему было стыдно плакать. Но он плакал, несмотря ни на что. А внизу оторопевший дед Савиньен безмолвно смотрел на него: было уму непостижимо, как пропавший ребенок мог вдруг свалиться с неба.

- Спускайся вниз, малыш, - кричали женщины. - Мы дадим тебе горячего вина.

Дед молчал, от волнения лишившись дара речи, он только непрерывно смотрел на внука, ноги которого свисали с веток. И Гатцо, весь в слезах, тоже смотрел на него сверху.

У дерева полукругом стояли именитые особы: мэр, кюре, нотариус, доктор. Они улыбались мальчику и звали его спуститься. Что он и сделал.

- Осторожнее, - заботливо говорили бабушки, - не сломай себе шею, маленький безумец.

А мужчины, качая головами, поздравляли деда Савиньена.

- Смотрите, - говорили они, - как он ловко лазит. А легкий-то, ни дать ни взять белка.

Когда Гатцо, соскользнув по стволу, спрыгнул на землю перед мэром, все облегченно вздохнули.

Кстати, мэр был добрым, звали его Матье Варий. Другого такого мэра не было в этих местах. Поэтому никто не удивился, когда он, повернувшись к толпе, дружески сказал:

- Всех угощаю горячим вином.

Шепот удовлетворения пробежал среди трех сотен Душ.

А мэр продолжал:

- В дорогу, дети мои! Пойдем по порядку: сначала малыши, затем девушки, после девушек женщины и в завершение - народные избранники.

Полицейский оживился и, напустив на себя важный вид, поднял барабан. Мэр пошел за ним следом. Справа от него - дед Савиньен. Слева - Гатцо, уже успокоившийся. Каждого он держал за руку. За ними шеренгой шествовали именитые особы: кюре, нотариус, доктор, мореплаватель и почтмейстер. Затем шли деревенские жители. В первых рядах вышагивала зеленоглазая Гиацинта, серьезно глядя перед собой. Старики завершали процессию.

Полицейский легонько бил в барабан. Несмотря на преклонный возраст, он бодро отбивал марш барабанными палочками. И, следуя ритму марша, все невольно пошли вприпрыжку.

Так все они с сияющими лицами прошагали мимо меня, девушки, обнявшись и раскачиваясь, напевали от радости.

- Полвека у нас не было такого праздника! - говорили старушки.