ЛЮБОВЬ И ПРОЧЕЕ

Лэндсдаун роуд... Лэндсдаун хаус... Лэндсдаун студио... Именно там Жако и твой отец записывают аккомпанемент к нашим песням под взмахи волшебной палочки Джонни Арти, истинно британского аранжировщика, который очаровал господина Пле зажигательной оркестровкой песни, до сих пор остающейся культовой, - "Элоиза".

В подвальчике музыканты настраивают инструменты, перелистывают ноты, потягивают кофе по-американски, следовательно, недостаточно черный. Они играют исключительно по нотам, но очень хорошо!

Я, как обычно, тоже там, вдруг понадобится изменить текст, подогнать его под оттачиваемую музыку...

Рядом со мной, рассеянно поглядывая по сторонам, сидит молодая белокурая стройная девушка, которую твой отец шепотом представил Жаку как мою невесту. Моя невеста! Я тщетно пытаюсь подыграть, но я всегда был плохим актером, все отлично видят, что между нами нет и тени чувств, ни малейшей нежности.

Время от времени мы наскоро и неубедительно изображаем поцелуйчик. Блондинку зовут Кристин, и это - твоя будущая мама.

Вот уже три года она представляет собой кляксу на брачном контракте твоего отца. Незаметно, тихо, день за днем, ночь за ночью она вошла в его жизнь. Я являюсь трусливым сообщником этой авантюры.

Лондонские сеансы записи заканчиваются, но мои ухаживания за барышней никого не заставляют поверить в этот розыгрыш: Кристин - невеста Лемеля!

Утром в день отъезда я спускаюсь вместе с Жаком к стойке администратора гостиницы "Вестбьюри", где мы всегда останавливаемся, когда работаем в Лондоне:

- Я хотел бы оплатить по своему счету, а также по счету мадемуазель Дельво, - говорю я на очень приблизительном английском языке.

- Sorry, мистер Лемель, мистер Дассен уже оплатил счет мисс Дельво.

Жак иронично и невозмутимо спрашивает:

- С каких это пор Джо платит за твоих невест, Клод?

Попался... Обман раскрыт. Да, впрочем, правда давно уже выплыла на поверхность.

Откровенно говоря, эта страсть началась как обычная интрижка, ни больше ни меньше; один бог знает, сколько раз Джо искал приключений на ночных парижских бульварах. Хотя он был высок, обольстителен, богат и знаменит, отец твой до того в себе сомневался, что готов был искать подтверждений своему обаянию в случайных объятиях.

Его брак, проштампованный в мэрии, трещал по всем швам и тихо распадался. Он вел себя порядочно и старался сохранить хотя бы внешние приличия, оказывая Мариз вежливые, ни к чему не обязывающие знаки внимания. Но над супружеским очагом парила скука, эта хищница с пустыми глазами.

Их жизнь текла по нахоженным тропам, в ней остались привычные и предсказуемые мелкие события: "Вот твой кофе, бэби". - "Спасибо, бэби". - "Ты поздно вернешься, бэби?" - "Пока, бэби!" Я был свидетелем этого печального умирания семьи.

Будем справедливы, они никогда не пылали огненными страстями, но теперь дошли до банального обмена пустыми словами, плоскими псевдонежностями. Мариз сыграла свою роль путеводной звезды, и очень вовремя, но теперь эта звезда угасала, а на небосводе Джо все ярче сияла другая.

"Да он просто развлекается!" - говорили мне. Я отвечал: "До каких пор он будет развлекаться, как далеко зайдет и какую цену заплатит за это?" Я боялся за него!

Обстановка в снятом домике "Тюильри", где семейная пара дожидалась окончания строительства в Фешероле, была похожа на конец империи. А революцию звали Кристин.

Как твой отец познакомился с твоей матерью? Я знаю, что версии разнятся. Одна из них весьма романтична: Джо был проездом в Руане и случайно зашел в фотосалон своих будущих тестя и тещи. И там его взгляд нечаянно упал на юную Кристин. Он сразу влюбился. Спасибо фирме "Кодак"!

Я с трудом в это верю. Джо однажды признался мне, что он встретил Кристин в самолете Париж - Женева, когда направлялся в Куршевель покататься на лыжах. Он очень хорошо катался и не упускал случая съехать с горы, если позволяла погода. Этот рассказ кажется мне более правдоподобным. Впрочем, какая разница, где и когда пересеклись их дороги, - судьба свела их...

Жак Брель однажды сказал мне об одном моем близком друге: "Это несчастный человек, который делает всё, чтобы не казаться несчастным, но ничего, чтобы им не быть"... Как это подходит к твоей матери, по крайней мере так мне кажется.

Что за рана мучила воздушную музу твоего отца, что за тайную и неодолимую боль она носила в себе? Кто знает ответ?

Кристин была очаровательна, и однажды мы с ней чуть не... Нет, конечно, ничего не случилось. Я не имею привычки отбивать девушек у своих друзей. Но чуть не случилось.

Мы встретились с ней в "Сент-Илер", нашем излюбленном ресторанчике на улице Ренн. Кристин разоткровенничалась, жалуясь на холодность Джо. Она забросила удочку, и рыбка уже кружилась вокруг наживки, но еще не заглотила крючок. Я слушаю ее. И чем больше она рассказывает, тем меньше я ей верю.

Играют медленные танцы, она предлагает потанцевать, я иду за ней... Джо все нет. Я пытаюсь дозвониться ему. Трубку берет Мариз: "Он лег спать, он очень устал".

Твоя мать в раздражении предлагает мне уйти отсюда и пойти выпить что-нибудь к "Дани", в двух шагах от площади Звезды. Я соглашаюсь. Я начинаю поддаваться ее обаянию.

Мы стоим перед рестораном и ждем такси. Кто мог знать, что произойдет дальше? Чудо! Мы уже садились в машину, как нас окликнул портье: "Вас к телефону, господин Дассен!" Твой отец проснулся. Он будет ждать нас в ресторане "Авантюр".

Таким образом, авантюра, к которой мы с твоей матерью были готовы, не получилась, слава богу Но мы были в двух шагах!

Когда Кристин много позже признается твоему отцу: "Однажды вечером я и Клод, еще чуть-чуть, и...", то он отреагирует восхитительной репликой: "Да что ты в нем нашла?"

Ситуация становилась критической. Он должен был сделать выбор, я очень боялся этого момента. Что лучше для него: безрадостное спокойствие или беспокойная жизнь с оглушительными перспективами? Джо вовлек меня в эти дела против моего желания.

Март 1976 года, телефонный звонок. Серьезный, чересчур серьезный голос твоего отца:

- Клод, приезжай, мне надо поговорить с тобой.

- Еду!..

Джо был на гастролях на востоке Франции, в городе с названием Вильрюпт. Провидение! Город разрыва! После концерта мы идем в местный клуб. Никакого флирта, никаких шуток.

"Я измучился, - признался он, - Кристин меня преследует, Мариз в отчаянии... Я тоже. Что мне делать?"

Колебался ли он в действительности или хотел, чтобы я подтвердил уже сделанный им выбор в пользу будущей матери его детей? Я до сих пор слышу свой голос: "Выбери ту, которую любишь!"

Я опасаюсь последствий, но даю ему тот ответ, которого он ждал. Я становлюсь, таким образом, соучастником семейной драмы, впрочем, предсказуемой, но если бы было иначе, не было бы вас с братом, его самых прекрасных творений...

Январь 1978 года. Утреннее дождливое утро в Котиньяке. Даже более чем дождливое. Песенка "Синьор Метео", сочиненная как-то твоим отцом и мной для Карлоса и рассказывавшая о потопе, тут оказалась бы к месту.

Промокшая процессия грустно продвигается в сторону мэрии той самой южной деревеньки, в которой Джо получил кусочек земли в обмен на концерт. Живых денег у муниципалитета не было!

Итак, сегодня "господин Джозеф Айра Дассен, называемый Джо Дассеном, эстрадный артист, берет себе в качестве законной супруги мадемуазель Кристин Жаклин Дельво, не работающую".

Куда подевались друзья певца - композиторы, авторы текстов и другие? Избалованные вниманием прессы, радио и телевидения, они все остались в Париже.

В толпе присутствующих можно заметить Сержа Лама, человека с таким же огромным сердцем, как и его талант. Но он не принадлежит к кругу близких друзей твоего отца. Спасибо, замечательный Серж!

Ко мне подходит Джо, переодетый в провинциального молодожена, вооруженный зонтиком, с которого стекает вода:

"Клод, мне очень жаль, я хотел, чтобы ты был у меня свидетелем, но я плохо знаю французские законы. У меня уже есть два свидетеля, и мне не хотелось бы огорчать Пьера Люмброзо и Жако..." Мне придется остаться в толпе и издали наблюдать, как молодожены будут обмениваться кольцами.

Вечер. Свадебный ужин в местном ресторанчике. Тон задает толпа родственников Кристин, приехавших из Нормандии. Серж Лама, слегка подогретый красным вином, которое он обожает, то и дело хохочет, привлекая внимание участников вечеринки своим заразительным смехом. Что же касается молодожена, он танцующей походкой ходит от стола к столу, опьяненный любовью и вином... Местный оркестр подыгрывает этому свадебному танцу с профессиональной непринужденностью. Я декламирую в качестве подарка молодоженам только что возникшие строки:

Создатель "Малюток с Пляс Пигаль" Серж Лама выхватывает микрофон из рук ведущего и в сопровождении свадебного оркестра представляет присутствующим краткий образчик своего таланта. Джо не желает оставаться в хвосте. Он неловко карабкается на самый верх лестницы, ведущей на второй этаж этой провинциальной харчевни, и с верхней ее площадки запевает жалобную ирландскую песню. Он угощает нас ею пять или шесть раз подряд! Ужас!

Наконец-то он закончил, и мы кое-как пытаемся проводить его к выходу. Джо падает, натыкается на рояль, ушибается. Ничего себе конец праздничного вечера...

Во время свадебных торжеств твоя мать уже носила твоего старшего брата Джонатана. В моих стишках был намек на это:

Почему-то именно эти мои скверные строчки, сочиненные по случаю, заставляли падать в обморок восхищенных слушателей...

В конце лета, как раз в тот момент, когда твоя мать вот-вот должна была родить, Джо опять поехал на гастроли в Канаду И я прекрасно помню эти слова:

- Клод, сразу после рождения моего сына немедленно лети в Монреаль и привези его фотографии!

- Нет проблем. Можешь на меня рассчитывать.

Сложилось так, что, ожидая скорых радостей отцовства, он вынужден был работать на другом континенте. Я понимаю его нетерпение и, конечно, сделаю то, что он просит!

14 сентября 1978 года. Возвращаюсь в свою квартиру на улице Валлон, поужинав с моей подругой Бабеттой. 23 часа. Звонит телефон. Это Кристин: "Клод, у меня родился Джонатан". - "Я приеду завтра в 9 часов".

Наутро точь-в-точь в указанное время я появляюсь в Американском госпитале в Нейи. Твоя мать улыбается, Джонатан вопит. Хватаю "Полароид". Руки дрожат!

Ну всё, фотографии готовы, и я вылетаю в Монреаль первым же рейсом. 13 часов 20 минут. Аэропорт "Мирабель". Ожидающая машина доставляет меня в сердце Квебека, где твой счастливый папа как раз выступает с концертом.

Прибываю в гостиницу. Еду в лифте. Стучу в дверь номера Джо. Он открывает мне и кидается к фотографиям, в экстазе разглядывает расплывчатые клише:

"Я никогда не видел Кристин такой счастливой..." - шепчет он.

Даже глядя на первую фотографию столь ожидаемого, столь желанного сына, он думает о Кристин и именно ее улыбку замечает.

Я следую с ним по пути гастролей. Сто раз мы отмечаем рождение наследника. Квебек, Оттава, Монреаль, Нью-Йорк... и, наконец, летим в Париж! 21 сентября тринадцатичасовым рейсом "Эр-Франс 001", на сверхзвуковом лайнере "Конкорд", чтобы как можно быстрее увидеть тех, кого он любит больше всех на свете.

Аэропорт "Руасси". Быстрее! Теперь - в Фешероль! Около полуночи мы приезжаем в уютный семейный дом. Джо наконец видит сына в колыбельке, любовно и осторожно берет его на руки, прижимает к сердцу.

Он счастлив, но и немного огорчен, может быть, тем, что его волнение в этот уникальный момент эксплуатируется журналистами: "Господин Дассен, встаньте сюда, пожалуйста, господин Дассен, пожалуйста, сюда..."

Никогда столь долго ожидаемое счастье не было столь бесцеремонно использовано - во всяком случае я имел слабость так подумать.