АрхивСвежий выпуск
Воздух Парижа

ГАЛА
ДЛЯ ДАЛИ


Голый, он стоит, задумавшись, перед незаконченным полотном у себя в мастерской — убежище, куда не рискует войти больше ни один человек, — ждет очередного видения. Повернул голову к окну, взглянул на мыс Креус, знакомый с младенчества.

Баркас покачивается на пенных волнах неподалеку от песчаного берега, рыбаки-музыканты иногда собираются неподалеку от него и играют сарданы Пена Вентуры. Те же сарданы ласково напевала ему мать.
Сколько раз он писал этот пейзаж: порт Кадакес, пляж Льяно, их дом и его отражение в воде, дом он изображал спереди, сбоку, днем, ночью, в импрессионистической манере Моне, в пуантилистской Сёра. Писал и причудливые скалы — над ними потрудились каталонские ветры: льевант и трамонтана, ксалос и михорн, гарби и льявех, понент и мерсталь. Забавляясь, ветры превратили скалы в те затейливые фигуры, что вырисовываются теперь на горизонте и вдохновляют не меньше, чем творения архитектора Антонио Гауди. "Кадакес, застежка на речной ленте, за уступами спрятал ракушки. Деревянная дудочка успокоила ветер. Древний бог лесов одарил ребятишек плодами", — напишет о родном городке Дали Федерико Гарсиа Лорка.

Мы в 1929 году, стоит лето, и жизнь Сальвадора Дали вот-вот переменится. Уже сегодня вечером, самое позднее завтра днем, ничего в ней не останется таким, каким было до этого. Просторный беленый деревенский дом, родовое гнездо семейства Дали, в один миг превратится в театральные подмостки, место разрывов и расставаний.



"Но вот я наконец готов. К чему готов? На что?" — спрашивает художник-визионер. И оставляет палитру, кисточку из куньей шерсти, китайскую тушь, бумагу, картон и холст, намереваясь как можно лучше приготовиться к встрече с теми, кому назначил свидание накануне. Ровно в 11 часов они будут ждать его на пляже, растянувшись на песке под его окнами. "0ни" — люди, причастные к миру художников, пожелавшие познакомиться с чудом двадцати пяти лет, о котором в последнее время так много говорят во влиятельных кругах не только Каталонии, но и Франции.



Добравшись до Кадакеса, утомленные донельзя долгой дорогой. Поль Элюар и Гала едва успели поздороваться с художником, вышедшим встречать их на крыльцо своего лома, и тут же отправились в гостиницу, назначив встречу после сиесты на деревенской площади.

Что тут делать Гале — в захудалой портовой деревушке на краю света? Муж ее раздражает, а у художника пошиб танцора, исполняющего аргентинское танго, так же карикатурен и так же претенциозен. Потягивая узкими сухими губами аперитив в тени платана, Гала скучает и жалеет себя. Речь Сальвадора Дали — бессвязный поток слов с громкими взрывами хохота, он хватается за бока, едва не катается по земле. Преувеличенная смешливость — ширма, но ей не скрыть робости и глубокого смущения молодого провинциала перед своими гостями, в его глазах Элюары — воплощение французской элегантности, духа Парижа, квинтэссенция авангарда.

"Их уверенность, пресыщенность, элегантность завораживали меня и провоцировали". Между двумя приступами хохота Дали попытался объяснить причину своей безудержной веселости: ему представилось, как совы приклеились какашками к головам гостей. Никто не улыбнулся шутке, сочли мальчишеством, но обменялись вопросительными взглядами — неужели в этом юнце находят что-то гениальное? Он или психически неуравновешен, или записной баламут-провокатор. Стоит ли заниматься переселением подобного персонажа в Париж? Гала не разделяет восхищения мужа юным фанфароном, хранит отчуждение. Дали a priori не может испытывать симпатии к элегантной парижанке, которая меряет его холодным взглядом. Недоверие взаимно. Прощаясь, Элюары и Дали договариваются увидеться завтра в одиннадцать на пляже.



Утром Дали даже не берется за кисть, он обдумывает наряд, решив одеться как можно экстравагантнее и поразить гостей. Жители Кадакеса успели привыкнуть к его манере одеваться и называют maricon. Денди Дали обычно расхаживает дома голый, но, выходя на люди, помадит волосы, тщательно выбривает подбородок и одевается только в белое, будто покойник, — белоснежные брюки, шелковая рубашка с кружевным жабо, браслеты и колье из поддельного жемчуга. Однако на этот раз ему нужно появиться не просто щеголем или оригиналом, он должен быть уникален, сногсшибателен, театрален.

Дали не пожалел времени, готовя наряд, который пророчески назвал свадебным. Он разорвал рубашку, обнажив плечо, сосок и волосы на груди, плавки, все в ржавых пятнах, надел наизнанку, руки украсил браслетами, шею — колье. Выбрил себе подмышки и покрасил их синей краской, находя, что синие разводы по всему телу от текущего пота прибавят ему оригинальности. Оцарапался бритвой, полюбовался капелькой крови и добавил бритвой таких же капелек то там, то здесь. Завершающим штрихом провел бритвой по коленке и заткнул за ухо алую герань. Осталось только надушиться, так почему бы не запахом козла? Каждое утро мимо его дверей проходит целое козлиное стадо. Он принялся колдовать у спиртовки, будто и впрямь был магом: вскипятил рыбий клей, прибавил ложку козлиного гороха и каплю лавандового масла. Остыв, жидкость загустела в жирную пасту, ею он и намазался. Представив, как в таком виде он с палитрой в руках спускается по лестнице, ведущей на пляж Льяно, Дали зажмурился. Великолепно.

Дали выглянул в окно, взгляд его упал на Галу — так это же та самая опрятная русская девочка, мчащаяся на санях по сверкающему снегу, она снилась ему с самого детства. Сколько он потерял даром времени! Целое утро мог бы смотреть на нее, прикасаться, пытаться соблазнить. А он идет на свидание вонючим козлом, в диком смехотворном наряде!

Молодой человек кинулся мыться, немного привел себя в порядок и поспешил на пляж. Жена поэта обратилась к нему, и ответом ей был судорожный приступ нервного хохота. Остальные отвели глаза и рассеянно бросали камешки в море. Сальвадор Дали смотрел только на Галу, оказывая ей какие только мог услуги.



Несколько дней спустя Гала на том же самом месте возьмет Дали за руку. "Этот миг следовало ознаменовать приступом хохота — и я нервно рассмеялся, понимая всю неуместность своего поведения и предвидя свои грядущие страдания по этому поводу. Но Галу мой хохот не оскорбил". Русская с присущим славянам ледяным стоицизмом объявила, что больше они не расстанутся. Конвульсии смеха внезапно стихли. Сальвадор Дали понял: эта женщина исцелит его.

"Гала отлучила меня от преступления и излечила от безумия, — объяснит впоследствии Дали. — Благодарю! Я жажду ее любить! Жениться на ней я был просто обязан.

Симптомы истерии исчезали один за другим, как по мановению руки. Мой смех снова покорился мне, я мог улыбнуться, мог расхохотаться и смолкнуть, когда захочу. Сильный и свежий росток здоровья пробился в моей душе".

На мысе Креус, где когда-то греки воздвигли храм в честь богини любви Афродиты, они поклялись не причинять друг другу зла.



Луис Бунюэль приехал в Фигерас, собираясь работать вместе с Дали над новым киносценарием, заказанным виконтом Шарлем де Ноайем, и застал семейный скандал в полном разгаре. "Я услышал, — вспоминает он, — яростные крики. Нотариальная контора отца Дали находилась на первом этаже, семья жила на втором. Внезапно дверь распахнулась, и отец в гневе вышвырнул сына за дверь, обозвав ничтожеством. Дали возражал ему и защищался. Я подошел ближе. Дали-отец, указав на сына, объявил, что эту свинью он больше не желает видеть у себя в доме". Бунюэль вступился за приятеля, но дон Сальвадор Дали не стал его слушать и, пожелав сыну умереть больным, одиноким, в грязи и нищете, захлопнул дверь. Отец объявил вдобавок, что лишает сына наследства.

Изгнанный сын совершил символический обряд — он обрился наголо, положил волосы в скорлупки морских ежей и похоронил их. Впоследствии он напишет картину "Загадка Вильгельма Телля", исполненную тайного смысла. Отец держит сына в объятиях, Гала, крошечная фигурка, спрятана в орехе. Нога отца грозит раздавить орех. Картина отражает мучительную для художника реальность. Разрыв с отцом будет омрачать его жизнь еще много лет.



С тех пор как она себя помнила, ее завораживало искусство и те, кто его создавал. Родилась Гала в 1894 году на берегах Волги, и по-настоящему ее звали Еленой Дмитриевной Дьяконовой. Росла она в Москве, среди людей, для которых искусство играло немаловажную роль. В гостиной ее матери и отчима, адвоката Дмитрия Ильича Гомберга, собирались поэты, издатели, университетские профессора. Девочка с восторгом прислушивалась к оживленным беседам интеллектуальной элиты, которая деятельно участвовала в общественных преобразованиях. С не меньшим восторгом она слушала, устроившись на софе, как се мать, прекрасная Антонина, читает стихи Пушкина. Или сидела в кабинете отчима, рассуждая с ним о литературе, их общей пламенной страсти. Томик Толстого или Достоевского всегда будет лежать у ее изголовья.

Такая же ученая и интеллектуальная атмосфера царила и в доме на Трехпрудном, где Елена проводила немало времени у своей ближайшей подруги Анастасии Цветаевой, дочери основателя Музея изобразительных искусств в Москве.

В канун Первой мировой войны Гала познакомится в швейцарском санатории с Эженом Гренделем, который впоследствии возьмет псевдоним и назовется Полем Элюаром. Молодой человек семнадцати лет так же, как Марина Цветаева, втайне мечтает стать поэтом. Восхищенная его мечтой, Гала погадает ему на картах таро, и карты предскажут ее другу великое будущее.

Вернувшись в Россию в самый разгар войны, несовершеннолетняя Гала не один месяц воевала с родителями, пока наконец не получила от них разрешения вернуться в Париж и выйти замуж за Поля Элюара.

Решительная, отважная, а скорее всего, беспечная Гала пересекла в одиночестве всю Европу, невзирая на все опасности подобного путешествия. Она покинула родную страну, не проронив ни слезинки. Мать она увидит в будущем еще только раз или два за всю свою жизнь.

В тридцать пять лет Гала вновь переживает такой же эмоциональный взрыв. И с той же решительностью оставляет мужа и дочь, чтобы посвятить себя гению в зачатке — Сальвадору Дали.



Три прошедших месяца нисколько не умерили ярость нотариуса. Он широко оповестил всех и каждого, что отрекся от сына, и призывал жителей Кадакеса и Фигераса изгнать недостойного. Когда Дали появился в стране своего детства под руку с греховодницей, встречные отводили взгляд, двери перед ним закрывались. С видимым смущением портье гостиницы "Мирамар" сообщил, что у них нет ни одного свободного номера. По счастью, в Кадакесе жила Лидия Сабана де Коста, вдова рыбака, Лидия знала Дали с пеленок и всегда в него верила. Она открыла в нем дар рисовальщика и без конца повторяла родителям, что он станет художником таким же известным, как Пикассо. Для Дали и Галы Лидия стала доброй феей, согласившись уступить им за смехотворную сумму сарайчик, где когда-то хранились сети и садки для лангустов.

Лачужка находилась в Порт-Льигате (что в переводе означает "порт на привязи"), небольшой деревушке по соседству с Кадакесом, куда добирались либо по морю, либо пробираясь через скалы, что тянулись вдоль кладбища. "Баррака" была всего-навсего полуразвалившейся лачугой с дырявой крышей, но Дали и Гала с радостью воспользовались предложением Лидии. Они были счастливы, обретя убежище, пусть даже такое жалкое.

Стены едва защищали от трамонтаны, внутри по колено грязь, но влюбленные развлекались, строя планы, как обустроят тесную комнатку в шестнадцать метров, чтобы она служила одновременно столовой, спальней и мастерской. Кухню и ванную они решили устроить в конце коридорчика, а обставиться мебелью в стиле 30-х годов, которую Гала заберет с улицы Бекерель.



С годами "баррака", жалкая лачуга, купленная за бесценок, превратится в пространный жилой лабиринт, расписанный в сюрреалистическом духе, и ее не раз опишут в специальных журналах, посвященных декораторскому искусству.

"Наш дом рос, как живой организм, размножением клеток, — будет впоследствии рассказывать Дали. — Божественным протеином была Гала; благодаря ей организм разрастался во все стороны". Пройдет время, и толпы туристов с фотоаппаратами устремятся к этому памятнику архитектуры, где жил еще один гений испанской живописи XX столетия, такой же прославленный, как Пикассо.

Когда Дали и Гала вернутся после войны в Порт-Льигат, проведя долгие годы в Америке, они восстановят свой дом, разрушенный во время гражданской войны, и купят по соседству землю с оливковыми деревьями, лавандой и розмарином. Одну за другой они будут приобретать тесно стоящие лачужки и присоединять их к своей "барраке" прихотливыми лестницами и коридорами.

Комнаты в причудливом доме невелики, с низкими потолками, плиточным полом и белыми стенами. В каждой есть камин, потому что зимы в здешних местах суровые.

Посетителей встречает сторож — чучело огромного канадского медведя с медалью на шее и ружьем в лапах. В конце коридора — столовая, в ней стоит только прямоугольный дубовый стол и на нем два канделябра. За этим столом Гала и Дали ели, сидя рядом на деревянной скамье. В "гостиной-улитке" царит гастропод от Тиффани. В спальне художник повесит на стену зеркало, смотрящее прямо в окно, чтобы с кровати любоваться лебедями, плавающими в заливе. Спальня Галы и Дали выходит окнами на море и находится в самой высокой части дома, главное в ней — двуспальная кровать под балдахином.



Дали больше тяготеет к мозаике из вещей и картин, Гала же предпочитает пустое пространство. Последнее помещение, пристроенное в 1961 году, будет пристанищем хозяйки дома, она обставит его и назовет "гостиная-яйцо" из-за ее полусферической формы. Она проводит здесь самые спокойные часы своей жизни, читает, пишет. Вдоль всего уютного овала тянется мягкий диван с подушками из индийского шелка — единственная роскошь этой комнаты, кроме самовара и двух страусиных лап, превращенных в канделябры и стоящих у камина. Террасы тоже во вкусе Галы, она вырастила на них не только лаванду, гвоздики, лилии, но и гранатовые деревья — Дали обожает спелые гранаты.

"Это не дом, сложенный из комнат, это арканы одной-единственной мании, — скажет Дали. — Здесь сделано все, чтобы приютить наши сновидческие жизни. Каждая ступенька лестницы, каждый коридор, каждая вещь пробуждают в памяти перипетии саги Дали—Гала. Все здесь служит культу Галы, и увенчивает ансамбль круглая комната с великолепным эхом, она — купол Галактического собора".

Порт-Льигат станет их главной резиденцией, идиллическим местожительством, откуда они чаще всего уплывают и куда приплывают на одной из трех лодок, названных "Гала I", "Гала II" и "Гала III".

Дали прокладывает маршрут лодке жизни, Гала правит рулем, любит повторять художник. Робер Дешарн, который станет близким другом супружеской четы.



В Порт-Льигате дни сменяют друг друга, один похожий на другой. Дали принуждает себя к жесткому режиму, каждое утро он работает, а Гала отправляется на море, ставит сети и ловушки для лангустов. Он никогда не плавает с ней на лодке и всегда дожидается ее на пляже.

После обеда художник отдыхает, а потом вновь становится к мольберту, иногда он работает в присутствии Галы, которая читает ему вслух и прочитывает целиком большие произведения. Дали работает от двенадцати до пятнадцати часов каждый день, кроме воскресений. По воскресеньям Гала и Дали рука об руку совершают прогулку по мысу Креус, поверху среди скал или понизу вдоль бухт Кульеро и Кулип.

Гала и Дали — влюбленные без крова — делят один персик на двоих, экономя тощую пачку песет, необходимых для обустройства их крошечного жилища. Творческая пара, не осененная еще славой, которая пока заставляет себя ждать, на взгляд очень привлекательна.

Галу часто обвиняли в жадности, но она оставила обеспеченную жизнь с Полем Элюаром, оставила пятикомнатную квартиру на вершине Монмартра и живет в жалкой развалюхе, считая гроши, будущее не сулит ей пока ничего лучшего. Об этом периоде ее жизни, об этой грани се личности вспоминают не часто. Гала опять начала все с нуля, выбрав в спутники художника, изгнанного из дома и лишенного наследства.



В конце апреля Галу перевезли в Порт-Льигат. Там она и умрет — спокойно, в своей кровати, лицом к мысу Креус, как ее повернула сиделка. Сиделки суетились вокруг нее днем и ночью, причесывали, подкрашивали, одевали, ухаживали, окружали заботами, которые, по существу, уже были бессмысленными. Наступала ночь. Дали ложился на соседнюю кровать, и ему очень трудно было абстрагироваться от хрипов умирающей. Май 1982-го покажется художнику нескончаемым кошмаром.

В первые дни июня к изголовью Галы пригласили из Кадакеса священника, чтобы он соборовал ее. Дали в лихорадочном возбуждении, растерянный, испуганный, переходил от одного из присутствующих к другому, спрашивая по сто раз: "Неужели Гала умрет?" Никто не решался ему сказать, что его муза в самом деле отходит. После недельной комы мадонна Порт-Льигата испустила последний вздох во второй половине дня 10 июня 1982 года.


"Добрый вечер, Гала, — записывает Дали в своем "Дневнике гения" 17 сентября. — Я стучу по дереву, чтобы с тобой не стряслось ничего плохого. Ты — это я, ты — зеница моего ока".

В ту минуту, когда Гала перешла из жизни в смерть, в полной сосредоточенной тишине раздался душераздирающий вскрик художника.

В свидетельстве о смерти стоит: остановка сердца на почве атеросклероза. Артуро Каминада на расспросы журналистов ответил: "Когда мадам умерла, сеньор реагировал так, как реагировал всегда: он настаивал, что она по-прежнему жива".



"Смерть работает во мне без устали, как песок в песочных часах. Прогрессирующее разрушение, но из-за него по контрасту жизнь кажется мне все прекраснее. Я вижу в этом процессе влекущую игру противоположностей. Я бегу от смерти, но благодаря ей мое существование приобретает терпкий и острый вкус", — говорил Дали.

23 января 1989 года он умер в больнице Фигераса в 10 часов 15 минут, ему было восемьдесят четыре года.



Дали лежал в гробу, одетый в длинное белое одеяние из шелка с королевской короной Испании, и тысячи почитателей художника приходили проститься с ним. Сальвадора Дали похоронили в Фигерасе в восьмидесяти километрах от Галы. Он хотел держать ее за руку всю вечность, но мэр муниципалитета решил иначе.

Дали говорил: "Я верю, что все кончится необычайным фейерверком и перед концом вспыхнет надпись: "Да здравствует Фигерас!" И еще он говорил, что, когда близнецы Дали и Гала умрут, гигантская скульптура, венчающая их дом в Порт-Льигате и представляющая их двоих, расплачется горючими слезами.

В день смерти художника рыбаки Порт-Льигата внимательно наблюдали за каменной четой. Чуда не произошло.

Так может, они, в самом деле, по сию пору живы?



Перевод М. Кожевниковой.

Источник:
Софи Делассен "ГАЛА ДЛЯ ДАЛИ: биография супружеской пары"
- М.: Текст, 2008.


Сайт издательства: TextPbl.Ru

Иллюстрации Ларисы д'Аль.




Другие материалы выпуска >>>
Архив Архив>>>
Переводчик ПРОМТ Переводчик "ПРОМТ">>>


CD Express de Paris: Романтическое путешествие ФотоВзгляд - Франция Label France по-русски


Проект студии "Darling Illusions"
© 2003 - 2009




ФотоВзгляд - Франция Label France по-русски CD Express de Paris: Романтическое путешествие
Рейтинг@Mail.ru
Hosted by uCoz