САМ СУСАМ
Дали издали

В день, когда я спустился на берег в нью-йоркском порту, моя фотография появилась на обложке "Тайм мэгэзин". На фотографии у меня были самые маленькие в мире усы.

С тех пор мир порядком уменьшился, но мои усы, а также сила моего воображения только росли.

Поскольку я не курю, я решил носить усы — так полезнее для здоровья; однако я всегда брал с собой дорогой портсигар с надписью "Фаберже", где, вместо табака, были аккуратно сложены несколько пар усов в стиле Адольфа Менжу. Со всей любезностью я предлагал их своим друзьям: "Усы? Усы? Усы?" Но никто не решался к ним притронуться.

Усы нужно часто мыть, как это инстинктивно делают животные, у которых есть усы. Существует даже предположение, что у человека усы обладают свойствами антенн. Все это очень загадочно, однако я не сомневаюсь, что усы придают мне бодрости и делают мой ум острее, я быстрее замечаю все то, что происходит и — главное — шевелится вокруг меня. Вероятно, из-за их длины и их заостренных кончиков каждое колебание в оттенках света цепляется за мои усы и мгновенно бросается мне в глаза. Так, однажды я понял, что у меня за спиной заходит солнце, заметив, как на кончиках усов поблескивают словно две крохотные вишенки.

Мои усы, подобно двум часовым, охраняют вход в мою личность.

Африка в моих произведениях повсюду. Я никогда в Африке не был, но зато столько о ней помню!

Сегодня ко мне приходил молодой человек, который умолял меня дать ему кое-какие напутствия перед его поездкой в Америку. Ситуация меня заинтересовала. Дело состоит в следующем: он хочет поехать в Америку и преуспеть там — не важно в чем, но непременно преуспеть. Серость и убогость жизни в Штатах выше его понимания. Я спрашиваю его:

— Я могу есть всё, что угодно! — с жадностью отвечает он. — Годами сидеть на сухой фасоли и хлебе!

— Плохо дело, — задумчиво говорю я, делая озабоченное выражение лица.

Юноша удивлен. Я поясняю:

К большинству художников, мечтающих о славе, успех приходит с покупкой дорогого автомобиля. Успех растет, когда к автомобилю прибавляется вышколенный шофер.

Могу доказать вам, что я способен хоть сейчас, не чинясь, согласиться взять пятьдесят тысяч долларов.

Свобода слова ничего не значит по сравнению с грандиозностью свободы греться на солнышке, когда неохота работать.

Высшая степень свободы, величайшая заслуга и мера достигнутого успеха заключаются в возможности ничего не делать.

В дурном вкусе всегда есть творческое начало. Вот доминирование биологии над разумом.

Предпочитаю юных девушек и омаров. Подобно омарам, девушки восхитительны изнутри. Подобно омарам, они краснеют, когда их хотят сделать пригодными в пищу.

У человека два порока: скромность и женщины

Женщина — божественный источник мужского отупения.

Когда я впервые увидел гладкую, без волос, женскую подмышку, я стал думать о Боге.

Если икра является результатом жизненного опыта осетров, то это утверждение в равной мере справедливо в отношении сюрреалистов. Подобно осетрам, мы — хищные рыбы, которые плавают на границе двух течений: холодного течения искусства и теплого течения науки.

Всё меня видоизменяет, но я остаюсь неизменным.

Дело, которым я занимаюсь с несокрушимым упорством, — это быть Дали. И это большой труд, поскольку из всех современных художников один только я мастерски делаю то, что хочу делать, и никто не докажет, что однажды, продолжая шутить и забавляться, я не стану современным Рафаэлем!

Зависть других художников всегда служила мне термометром моего успеха.

Злоба дурака — это доказательство вашей гениальности.

Чем глупее мои враги, тем больше я стараюсь осыпать их всевозможными почестями. Пусть же пройдохи возвышаются!

Обожаю умных врагов и ненавижу глупцов, которые встают на мою сторону.

Когда вокруг вас собираются недоброжелатели, их неприязнь становится подобна ветру, силой которого плывет на всех парусах корабль вашей победы.

И я спрашиваю себя в восхищении, какое же еще чудо совершит сегодня этот Сальвадор Дали. И с каждым днем мне становится все труднее понять, как могут жить люди, не будучи Галой или Сальвадором Дали.

Я люблю рекламу, это правда; реклама же любит меня еще больше, и это неоспоримо.

Скромность — это не по моей части.

В жизни каждого человека наступает момент, когда он осознает, что восхищается мной.

Я никогда не пробовал наркотиков, потому что я сам — наркотик.

Локомотивы — это несоразмерные со мной вещи. То ли это я слишком большой, то ли локомотивы слишком маленькие.

В шесть лет я мечтал стать поваром. В семь — Наполеоном. Однако с возрастом, приобретя мудрость, я понял, что самая высокая мечта — это стать Дали.

Ни на секунду я не сомневался в том, что в нас изначально заложены знания обо всех явлениях в мире. Все, что мы стремимся познать, уже содержится в глубинах нашего разума, и мы не смогли бы освоить ни математику, ни китайский, если бы науки и языки не присутствовали имплицитно в клетках нашего мозга.

Вчера, 9 сентября, я решил измерить свою гениальность, чтобы понять, растет ли она.

Находиться в центре внимания всего мира сложно даже более получаса. Мне же удавалось это делать на протяжении двадцати лет, ежедневно.

Единственное различие между безумцем и мной состоит в том, что я не безумец.

Не хочу быть никем иным, кроме Сальвадора Дали. Но по мере того, как я к этому приближаюсь, Сальвадор Дали отдаляется от меня.

Всё, что имеет отношение к Дали, — истинно. Кроме меня.

Должен признаться со всей откровенностью, что живопись любит меня больше, чем я ее. Ей бывает досадно каждый раз, когда я бросаю ее ради литературы; я чувствую, как она изнывает, даже если я, вот как сейчас, пишу только о ней. Знаю, она осыпает меня горькими упреками, ведь живопись никогда не бывает сыта словами, брошенными на ветер. Она хочет, дорогой читатель, чтобы вы удовлетворяли ее как минимум трижды в день, и не пройдет и ночи без того, чтобы она не скользнула к вам под одеяло.

Не бойтесь совершенства. Ведь вы его никогда не достигнете.

Не заботься о том, чтобы быть современным. К сожалению, современность — это единственная вещь, которой, что бы ты ни делал, тебе не избежать.

Если вам заранее известен смысл вашей картины, то не стóит и писать ее.

Но все же, если вам не хочется изучать анатомию, технику рисунка и законы перспективы, принципы эстетики и работы с цветом, то позвольте сказать вам, что это скорее признак лени, чем гениальности.

В 1936 году я посетил в Париже выставку так называемой абстрактной живописи в компании ныне покойного Мориса Эйне — ученого, специалиста по творчеству Маркиза де Сада. Он заметил, что все время, пока мы ходили по выставке, я смотрел в пустой угол зала, где не висело никаких картин.

— Вы как будто нарочно избегаете смотреть на картины, — обратился ко мне Эйне. — Словно что-то невидимое влечет вас к себе!

— Ничего невидимого тут нет, — ответил я, стараясь успокоить его. — Просто не могу отвести взгляда от той двери, так мастерски она выкрашена! По большому счету это лучшая работа на всей выставке.

И это была чистейшая правда. Ни одному из художников, чьи картины висели в зале, было бы не под силу покрасить ту дверь. Более того, выкрасивший ее рабочий мог бы успешно скопировать любую из выставленных картин! Пройдет время — я думаю, это произойдет довольно быстро, — и ценность полотен, которые так легко скопировать, окажется ниже ценности дверей, даже не окрашенных вовсе.

С точки зрения эстетики, свобода — это несостоятельность формы.

Ошибки почти всегда носят священный характер. Никогда не пытайся исправлять их. Напротив, осознай их, постарайся понять эти ошибки в их целостности. Тогда ты сможешь превратить их в нечто возвышенное.

Идеи создают, чтобы их копировали. А у меня целый ворох идей. И я предпочитаю, чтобы их крали, ведь это избавляет меня от необходимости реализовывать эти идеи самому.

Когда много идей, ими нужно сорить повсюду. Я разбрасываю их по ветру. Я сделал десять миллионов вещей, ни разу не повторяясь, и потом художники всю жизнь паразитировали на этих идеях, спекулируя на каждой из моих находок. Я восхищен. Чувствую себя чем-то вроде рудника с ураном или золотом. Ну а что может быть лучше ощущения, что из меня черпают, как из источника? Ведь самое ужасное — чувствовать себя бесценной жилой, куда никто не сует носа.

Художник — вовсе не тот, кто полон вдохновенья. Художник — это тот, кто умеет вдохновлять других.

Иметь свою собственную вселенную гораздо лучше, чем владеть автомобилем.

Когда я смотрю на звездное небо, оно мне кажется маленьким. Или это я становлюсь больше, или вселенная сужается — а может быть, то и другое одновременно.

Жизнь — это вдохновение, дыхание и испускание духа.

Реальность — это просто амнезия медитации.

Что такое небо? Небо ни наверху, ни внизу, ни справа, ни слева, оно в самом центре груди человека, у которого есть вера.

Душа — это состояние пейзажа, и романтики были не правы, утверждая, что пейзаж — это состояние души.