Art--Express
Патрик Брюэль:
РАЗНИЦА — В ЛЮБВИ
Поиски идеального мужчины — новейшая разновидность социологии. Исследовательское агентство AshleyMadison осмелилось задать француженкам деликатный вопрос: с кем из знаменитостей вы хотели бы провести ночь, а может, и создать семью? На первом месте оказался певец, киноактер и чемпион мира по покеру Патрик Брюэль.
Как пятидесятичетырехлетнему выходцу из Алжира удалось обойти юного и мегапопулярного Джастина Бибера, число фанаток которого измеряется десятками миллионов, — загадка. Впрочем, может, все не так уж и сложно: ведь Патрик Брюэль — это французский Джастин Бибер девяностых годов.
Толпы девушек хором скандировали его имя, перекрывали улицы, захватывали кафе, в которых он обедал, отбивались от полиции — и все с одной-единственной целью: увидеть знаменитость, прикоснуться, поймать мимолетную улыбку...
Брюэлемания стала поводом для множества карикатур: звездуна высмеивали, ему отказывались давать престижные музыкальные премии, а девушки все не унимались. Казалось, ничто не в силах изменить эту безумную страсть. Но... менялся сам Патрик. В сущности, рассказ о нем — это история роста.
Брюэль действительно не француз — не коренной, во всяком случае. Таких как он называют черноногими — за наличие предков африканского происхождения. Хотя его корни можно скорее назвать еврейскими, что ничуть не легче — быть частью нации, вечно бездомной, постоянно кем-то гонимой.
В Алжире начала шестидесятых все перемешалось: арабы, евреи, французы... Одни терпеть не могли других, другие мечтали освободиться от третьих... В общем — революция: бывшая французская колония стала независимой, все «лишние», непохожие на «своих», спасались бегством. Так трехлетний Патрик Бенгиги и его мама оказались в парижском пригороде.
Метрополия дала им новую жизнь: музыку, спорт, возможность выбора образования и профессии. Впрочем, Патрик не был чересчур блестящим учеником — всем интересовался понемножку: футболом, театром, гитарой... Экзамен на звание бакалавра сдал не с первого раза. Огорченный провалом, откликнулся на объявление в газете: малоизвестный режиссер искал актера с явственным африканским акцентом.
Вообще-то, акцент — это недостаток, от которого стараются как можно скорее избавиться. С момента эмиграции прошло уже много лет. У Патрика, выросшего в Париже, конечно, никакого акцента не должно было бы быть — если бы не мама: она-то всю жизнь говорила на ломаном французском! Оплошность превратилась в достоинство и стала дорогой к первой кинороли. Тут же появился и псевдоним — Брюэль.
Наутро после премьеры, как обычно пишут в таких случаях, актер проснулся знаменитым. Но слава как-то не порадовала: от навязчивых вопросов «Так это ты?!» и восклицаний «О-ля-ля!» хотелось сбежать.
И он уедет на край света — в Нью-Йорк, где встретится с другим французом — композитором Жераром Пресгурвиком, будущим автором мюзиклов «Нотр Дам де Пари», «Ромео и Джульетта» и множества других популярных мелодий.
Настоящие овации еще впереди: Брюэлю почти двадцать, Пресгурвику — около двадцати пяти. Это пора беззаботности и зажигательных клубных ночей. А еще — понимания, как важно вовремя встретить «своего» человека. Хлопцы становятся друзьями не разлей вода. Стрелка компаса поворачивается в сторону успеха.
Возвращение в Париж состоится через год: Патрик сдаст-таки злополучный экзамен и обретет звание студента экономического факультета, о котором так мечтала его мама (что поделаешь, все мамы одинаковы: они видят своих детей исключительно солидными людьми — экономистами, адвокатами, банкирами, а не какими-то там актеришками и певцами).
Впрочем, Брюэль успешно совмещает серьезные академические занятия с несерьезными: играет в театре, снимается в кино, где тема неспокойного Алжира с его революциями становится очень популярной, не брезгует даже рекламой (о, ужас для экономиста!). Круг интересов будущей звезды можно определить емким словом «варьете» — всякая всячина, включая и музыку.
К тому времени — началу восьмидесятых — относятся первые совместные работы Брюэля с Пресгурвиком: Пресгурвик придумывает мелодию на текст, сочиненный Брюэлем — «Я так устал от этой девушки».
Песня, пусть и не сразу, но станет хитом — и именно благодаря музыке, ведь стихи, по правде говоря, слабенькие: невнятные стенания инфантильного субъекта о том, как хорошо ему было под крылом у мамочки и как плохо с капризной подружкой.
Эта стерва сначала подарила ему бриллиант, а потом обвинила в краже. Бежать бы от такой, но наш герой, едва переступив порог тюрьмы, снова прыгает в роскошный «Ягуар» своей благодетельницы. Продолжает жить за ее счет — и картинно страдать...
Известность нарастает. Но всегда ли она равна симпатии зрителей? Отнюдь. Серьезных ролей в кино Патрику не дают — только эпизодические. Когда спрашивает, почему, отвечают: ты подходишь почти по всем параметрам — рост, фигура, лицо... Однако здесь нужен герой, в которого женщины будут влюбляться. Пижоны, альфонсы и маменькины сынки — не формат. Вот и говори после этого, что текст в песне не важен...
Надеть сценическую маску — минутное дело, чтобы избавиться от нее, порою требуются годы.
Однако, что же взамен? Личина высокомерного умника? Холодный взгляд циника? Безбашенность легкомысленного повесы? Нет — Брюэль выбирает искренность. Быть собой — разным, порою несовершенным, временами нелогичным, но — настоящим.
Ход рискованный, не всякий артист на это решится: жить под маской легче, проще, а в случае чего, огрехи можно списать на актерский имидж: дескать, так задумано. Но Патрик отказывается от чужой, заимствованной натуры — и выигрывает свою первую крупную партию.
Песня-исповедь «Casser la voix» — «Сорвать голос, заткнуться» — об усталости жить в фальшивом мире, где все друг другу лгут. Прикидываться дурачком, равнодушно смотреть, как умирают друзья, как в никуда уходят девушки, приглашенные на одну ночь. Тупо переключать телеканалы, бездумно листать глянцевые журналы, самодовольно улыбаться отражению в зеркале. Бесчувственно, не вдаваясь в смысл, напевать песенки о любви, до краев наполненные ненавистью... Так не лучше ли заткнуться?!
Надрыв, жесткость, металл в словах и музыке. Каждая нота, каждый слог написаны и выстраданы самим Брюэлем. Это личное, не для публики, не на продажу. Парадоксальным образом плач одинокого сердца находит отклик в тысячах других сердец. Песню поют хором — вместе с автором и вместо него. Так в 1989 году начинается брюэлемания.
Примечательность этого движения в том, что его последователи не были поклонниками какого-то определенного музыкального стиля. Помимо надрывных металлических нот, призывающих заткнуться, в триумфальном альбоме Патрика Брюэля можно найти и песни вполне себе сладкие, почти попсовые.
Вот, например, «Площадь великих людей» — о встрече одноклассников. Десять, двадцать, тридцать лет спустя — такое знакомо каждому. Жажда узнать, кто кем стал, кто сколько зарабатывает, у кого сколько детей. Страх признаться, что собственные успехи пока не столь впечатляющи, как мечталось. Надежда встретиться вновь...
Безусловный хит. И кстати, клип на песню снимался с участием реальных одноклассников реального Патрика Брюэля.
Верх искренности и блестящая музыкальная победа: продажи альбома превышают три миллиона экземпляров. И только теперь кинорежиссеры начинают видеть в симпатичном молодом человеке серьезного драматического актера — Патрику доверяют главные роли сразу в двух фильмах: «Священный союз» и «Форс-мажор».
За этими ролями последует множество других — главных и эпизодических, в детективах, любовных сериалах, легкомысленных телепроектах и сложных картинах об истории Африки. Патрик на все соглашается, во все вникает. Знакомится даже с тонкостями карточной игры — и находит в ней множество психологических нюансов.
Оказывается, игральный стол подобен сцене: собравшиеся вокруг него ведут себя как актеры — притворяются богачами, главарями мафии, сердцеедами. Но если переключиться с амплуа актера на роль внимательного зрителя, изучить противника, понять его стратегию, то есть все шансы победить.
Перевоплощаться, меняться, расти, но оставаться собой — вот отныне девиз Патрика Брюэля.
Он экспериментирует с музыкальными жанрами, сам пишет песни и поет их, играет в театре и кино, участвует в фестивалях, получает престижные премии за сценические успехи, дважды женится и разводится, становится неофициальным чемпионом мира по покеру.
Зарабатывает миллионы и жертвует деньги на борьбу со СПИДом, публично высказывается против национализма, отменяет концерты в городах, мэры которых ненавидят все иностранное, примыкает к политическим партиям и покидает их ряды...
Совершает ошибки, исправляет, просит прощения и идет дальше. Словом, живет как самый обычный человек. И именно за это публика его любит.
Перепевает ли он хиты тридцатых годов минувшего века, грустит ли о случайном знакомстве, о мечте, которая так и не стала явью, спрашивает ли «бывшую»: зачем ты позвала меня, если я тебе давно уже не нужен? — прием зрителей всегда теплый.
Критики же замечают явный прогресс, взросление: тембристость голоса, интересные мелодические пассажи, глубину, сочность, характерность. Поэтому можно с уверенностью сказать: выход нового альбома через тридцать лет после карьерного дебюта — вовсе не предсмертные судороги полузабытой звезды, а всего лишь начало — самое начало зрелости.
Что же касается сексуальных предпочтений женщин... Оставим в покое тех, кто истошно визжит на концертах — это тоже актерство: они стараются вовсе не для певца, а чтобы продемонстрировать окружающим себя. Куда интереснее дамы, заявившие социологам, что хотят видеть Патрика Брюэля мужем и отцом своих детей. С чего бы?
Ответ, наверное, прост: у него типичная внешность, лицо, привычки и жизненная история «среднего» француза. Он добр и искренен, резок, но отходчив, удачлив и, в то же время, щедр.
А ведь таких — миллионы. Можно даже сказать, что у каждой женщины есть свой «Патрик Брюэль» — одноклассник, сосед, знакомый продавец или сотрудник автосервиса... — вот о ком думает прекрасная половина Франции, называя социологам имя знаменитости!
По звездам фанатеют, за обычных парней — простых и понятных — выходят замуж.
Так в чем же разница?
А разница — в любви.
|