L'esprit
de Paris
Патрик Модиано
ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ
Париж — большой город, но я знаю, что здесь запросто можно несколько раз столкнуться с одним и тем же человеком, и чаще всего — в тех местах, где это представляется наименее вероятным.
В метро, на бульварах… Когда такое происходит раз, второй, третий — считайте, что судьба (или случай) хочет устроить эту встречу и придать новое направление всей вашей жизни.
Но мы часто не слышим ее зова. Проходим мимо, не испытывая ни радости, ни сожаления, и человек по-прежнему остается для нас незнакомцем.
Я помню черные маскировочные шторы гражданской обороны на окнах отеля близ Лионского вокзала, хотя после войны прошло уже довольно много лет.
Я слышу шаги людей, снующих туда-сюда по коридорам, хлопанье дверей и трели телефонных звонков. И преследовавшие нас всю ночь голоса за перегородками — судя по тональности, они принадлежали коммивояжерам, неутомимо обсуждавшим свои бесконечные дела.
А на лестницах раздавались тяжелые шаги людей, несущих чемоданы…. Но, несмотря на весь этот шум и гам, нам удавалось погрузиться в оазис тишины, где дышалось легко и свободно.
И скоро у меня возникало ощущение, будто мы — единственные обитатели этого отеля, и ни души здесь больше нет, все отправились на вокзал, к поезду.
А тишина была такой глубокой, что мне живо представлялся вокзальчик какого-нибудь провинциального городка, затерявшегося в снегах возле самой границы.
— С вами будут говорить, мсье…
Я был уверен, что это она. Мы снова встретимся между двумя уроками фортепьяно, и ее ученики опять до скончания века будут играть Болеро» Гуммеля…
Как любил повторять доктор Бувьер, жизнь — это вечное возвращение.
На линии возникали помехи, они напоминали шорох ветра в листве.
Я ждал, сжимая в руке телефонную трубку, словно оберегая ее от малейшего движения, которое может разорвать эту нить, протянувшуюся сквозь годы.
— Алло, алло… Вы еще на линии, мсье?
Соединяю вас…
Мне показалось, будто я слышу стук опрокидывающейся мебели… Или это на лестнице уронили что-то тяжелое?
— Алло… Алло… Вы слышите меня?
Мужской голос! Я был страшно разочарован...
На красной скатерти лежало меню. Я разобрал только название какого-то рыбного блюда — «waterzoï», все остальное было набрано таким мелким шрифтом, что разглядеть в резком, почти белом свете лампиона не представлялось возможным.
Рыбный «waterzoï»… Интересно все-таки, что представляют собой клиенты такого вот заведения?
Члены тайного братства, которые шепотом
сообщают друг другу его адрес? Или случайные посетители, которых навечно прибило к этому столу, поскольку время на улице Кутеллери остановилось?
Я и сам не очень-то понимал, почему очутился здесь.
Был воскресный вечер, а воскресенье всегда оставляет о себе странные воспоминания — кусочек небытия, нечто вынесенное за скобки обычной жизни.
Вам нужно вернуться в коллеж или в казарму, вы ждете поезда на перроне вокзала, названия которого потом никогда не воскресить. А в вагоне забываетесь тяжелым сном под тусклыми синими лампочками.
И вот я сижу в «Ле Каланк», столик накрыт красной скатертью, и меню предлагает «waterzoï» из рыбы. А за другим столиком уже буквально захлебываются от смеха.
У одного из них на голове что-то вроде колпака из черного каракуля. Очки и утонченная французская физиономия абсолютно не вяжутся с головным убором русского — или польского? — улана.
О, вспомнил, шапка, это называется шапка.
Он наклоняется и хочет поцеловать свою соседку блондинку в ямочку у плеча, но та не позволяет. А другие хохочут.
При всем желании не могу разделить их веселья.
Может, все дело в местоположении этой улицы? Она выходит на громадные здания полицейской префектуры вдоль набережной Сены.
Но там — ни одного освещенного окна...
Однажды, перелистывая старый журнал, на последней странице я наткнулся на рекламу ресторанов. Бросилась в глаза одна из них: «Ла Клозери де Пасси и его попугай Пепер. Без выходных».
Самая обычная реклама, но у меня заколотилось сердце.
Той ночью я почувствовал себя настолько одиноким, что решил сесть у стойки бара, рядом с другими посетителями, и заметил, что хозяйка смотрит на меня с некоторым сочувствием — наверное из-за моей худобы.
Она даже посоветовала мне, что выпить. А когда я спросил о попугае, ответила:
— Если хотите, можете научить его какой нибудь фразе…
Немного подумав, я принялся как можно более четко произносить: «Я ИЩУ АВТОМОБИЛЬ “ФИАТ” ЦВЕТА МОРСКОЙ ВОЛНЫ».
Мне не пришлось долго учить его. Он быстро нашел более краткую и энергичную формулировку, начав повторять: «АВТОМОБИЛЬ. “ФИАТ”. МОРСКАЯ ВОЛНА».
Голос у него оказался куда более пронзительным и властным, чем мой.
«Ла Клозери де Пасси» больше не существует. Прошлым летом я проезжал там в такси по дороге к бульвару Делессер, и, по-моему, на его месте располагается теперь банк.
Но ведь попугаи живут до глубокой старости…
Может быть, и этот бедолага через тридцать лет, где-то в другом квартале Парижа, под гул голосов в другом кафе все еще твердит мою фразу, и никто не может ни толком расслышать, ни понять его.
Кто, кроме попугаев, так долго остается верен прошлому?
В течение нескольких ночей небо было абсолютно прозрачным и на нем блистало такое множество звезд, какого я никогда раньше не видывал.
Или до сих пор я просто не обращал на них внимания? Но теперь я прочитал «Космические чудеса».
Ноги сами несли меня на эспланаду Трокадеро. Там, по крайней мере, вольно дышалось.
Это пространство, пересеченное широкими проспектами, за Сеной соединялось с садами, бесконечными лестницами и переходами, напоминающими проселочные дороги.
Свет уличных фонарей становился все ослепительнее. Удивительно, но вдоль тротуаров не видно припаркованных автомобилей.
Воздух показался мне удивительно теплым для зимней ночи. А ведь несколько дней подряд шел снег, он и сейчас еще отдельными пятнами лежит в садах перед Музеем человека.
Пока я покупал сигареты в большом кафе, за столиками на веранде появилась группа туристов. Оттуда доносились взрывы хохота. Странно, что они расположились не в зале, а заняли наружные столики.
На мгновенье у меня даже голова закружилась: да не перепутал ли я времена года?
Нет, деревья на площади стоят голые, и ждать наступления лета предстоит еще долго...
Однажды ночью я заметил собаку: она сопровождала меня.
Не помню где я читал — наверное, это было подстрочное примечание на какой-то странице «Космических чудес», — что в некоторые часы ночи можно перенестись в параллельный мир: такое случается в большой квартире, где не горит свет, или даже на тупиковой улочке.
И там вы вдруг обнаружите то, что неизвестно куда запропастилось давным-давно: какой-нибудь амулет, письмо, зонтик, ключ и даже кошек, собак или лошадей, которых вы потеряли в прошлой вашей жизни.
Увидев собаку, я подумал: это же та самая, которой я лишился на улице Доктор-Кюрзен!
Я быстро пошел в направлении Сен-Жермен-л’Оксеруа и, миновав аркады, вышел на свежий воздух.
Налево высился Лувр, а вскоре возник и Тюильри — такие, какими они были во времена моего детства.
Приближаясь к площади Конкорд, я старался угадать то, что скрывается там, в темноте, за решетками сада: первый пруд, зеленый театр, манеж, второй пруд…
Теперь еще несколько шагов, и можно дышать полной грудью.
Прямо, и вот наконец лев — в позе часового, посреди перекрестка…
Этой ночью город выглядел еще более таинственным, чем обычно. Ни одного автомобиля!
Ничто не нарушало тишины. Казалось, можно было услышать, как между камнями брусчатки прорастает трава. Времени больше не существовало.
Без сомнения, это было то самое, что Бувьер называл «вечным возвращением».
Фасады домов, деревья, сияние фонарей обретали никогда прежде не виданную стереоскопичность...
Когда я вышел на эспланаду Трокадеро, собака на миг заколебалась, как будто хотела подсказать, что нужно идти прямо. А потом, похоже, решила покинуть меня.
Я долго смотрел на простирающиеся внизу сады, фосфоресцирующую воду большого бассейна, дома вдоль набережной по ту сторону Сены и вокруг Марсова поля.
И я думал об отце.
Там, внизу, мне виделась его фигура — вот он в какой-нибудь комнате или даже в кафе, один сидит за столиком до самого закрытия, просматривая в свете неоновых ламп свои записи.
Может быть, мне когда-нибудь удастся найти их?
Ведь время изменило свое течение...
|