L'esprit
de Paris
МАСКИ-ШОУ
Сержа Генсбура
У меня нет
ни малейшей претензии
быть самим собой.
У меня зоркий взгляд,
способный проникать
в самые глубины души.
Я утопающий
в собственном зеркале,
ибо не умею плавать.
Носить маску —
это защитная реакция.
Я думаю,
что если когда-то
надел маску
и ношу ее уже лет двадцать —
то теперь мне
ее уже не снять,
она приросла к моей коже.
На поверхности
весь карнавал бытия,
а загляни вглубь —
там лицо негра:
вот это я и есть.
Удача — хищная птица,
летающая над головой
слепца с завязанными глазами.
От успеха и славы седеем не мы,
а лишь наши виски.
Глупость — это
беспечность разума.
Я люблю ночь
за то, что самые светлые мысли
приходят ко мне в темноте.
Ночами хмельны и серы
все печали.
Я не могу дать вам рецепт,
как написать хорошую песню.
Зато рецепт мятного «Джулепа» —
завсегда пожалуйста:
толченая мята, сахар и бурбон.
Так, видимо, было нужно
Но какие приходят слова
Какими красивыми стали
Когда утонули в бокале
Повесь над дверью окорок и скрипку
Узри друзей счастливую улыбку
Я пытался понять, что значит дружба:
это еще труднее, чем любовь.
Дружба встречается реже, чем любовь,
и требует
абсолютной самоотдачи.
Все мои попытки дружить
завершались полным разочарованием.
И вот чем все кончилось:
я парень-одиночка.
У меня мало приятелей.
Когда мне было пятнадцать лет,
мне нравились те, кому уже тридцать,
когда стукнуло тридцать —
я стал поглядывать на пятидесятилетних,
а что уж говорить теперь,
когда мне и самому полсотни…
В одной любви
может таиться другая.
Череда радостей и измен
Следом за страстью — мелкая месть
Дурными делами взаимообмен —
Вот это любовь и есть
А ты рабом своей страсти
Сам сделал себя из-за них —
Мостится райское счастье
Обломками дел дурных
Неукротимый яд —
вот что такое любовь.
Говорят: «люблю!» (aime),
а бывает, что хотят
вместо этого сказать:
«ненависть!» (haine).
На слух почти одинаково!
Фокус в том,
чтобы не превышать дозу!
Это как в автомобиле:
на счетчике 180;
нельзя превышать скорость 190;
расход бензина 200.
Женщин нужно воспринимать
не такими, какие они есть,
и оставлять на их совести то,
что они представляют собой
на самом деле.
Женщины, как ни крути,
обожают женоненавистников.
Будь я пареньком посмазливее,
к нынешнему дню
давно бы умер от истощения.
Я полагаю, что
самые великие соблазнители —
те, кто позволял женщинам
их бросать.
Я соблазняю легким намеком.
Мой шарм лукав,
как игральная карта:
везучая и…
шулерская.
Любовь без всяких философий —
Что быстро выпить чашку кофе
Зайдя в кофейню просто так
Небрежно бросивши медяк
Ты хочешь, чтоб я так и делал —
А мне надоело.
Хватит, больше не будем
Подождем и забудем
Ш-ш-ш!
Любовь — это кристалл,
который разбивается в тишине.
Сотри из памяти все что там есть
Эту любовь года ноль
Все телефоны все адреса
Сплетни истории боль
Снова поставь на ноль
Тот счетчик что в сердце у нас
И каждому мерит свой час
Я неспособен сочинить
оптимистическую, счастливую песню,
любовный гимн.
Я не нахожу слов,
мне нечего сказать о счастье,
я не знаю, что это такое.
Оно невыразимо.
Все равно что вы нацелите
объектив вашего фотоаппарата
в безоблачно голубое небо.
На пленке ничего не окажется.
А вот если вы сфотографируете
небо грозовое,
с великолепными серыми и черными тучами, —
выйдет превосходный снимок.
Сердце не бейся так не робей
Утихомирь свои «бум» и «банг»
Это любовь моих прошлых дней
Вернулась как бумеранг
Я не хочу,
чтобы меня любили,
и все-таки хочу.
Я был создан для многих
И один я в итоге
Житие мое
Не для жизни вдвоем
Мне трудно дается общение с людьми.
Это моя черта.
Ибо мне никто не нужен,
и я сам не могу
ничего никому дать.
Я — губка,
впитывающая воду
и не дающая себя выжать.
Сам знаю.
Но потому и считаю,
что другим выносить мозг не стоит:
они ведь чего-то от меня ждут
и ничего не получат.
Я не от мира сего.
Я вообще ни от какого мира.
Никогда я не был
так верно услышан,
как наедине с никем.
На самом деле я всюду.
Но совершенно ничейный.
Когда я был ребенком,
то отождествлял себя
С игрой в конструктор
фирмы «Меккано»:
мог разобрать самого себя
и снова собрать
как мне нравилось.
У меня имелся ключик
(разводной —
наверное, предчувствие)
и болты.
Одиночество —
мое естественное
состояние.
И оно мне в радость.
Это как дар Провидения.
Мне не нужно
ничего предпринимать,
чтобы стать одиноким.
А между тем
в моей среде
так трудно уединиться!
Моя частная жизнь —
это мой бункер.
Кто знает о моей личной жизни?
Ее не знает даже моя мама.
Для мамы я по-прежнему
тот воспитанный малыш,
каким я был в 1932—1934 годах,
в том возрасте,
когда формируется характер.
Она думает,
что во мне нет ничего плохого.
Но она не знает
моих личных передряг.
Не будь их,
я бы так не изменился.
Думаю,
у меня душа подростка.
Вот в этой хрупкости
и есть моя сила.
Пройдемся по моему «я»
Пока нет здесь вашего «вы»
Ибо если б было здесь «вы»
Оно съело бы наше «мы»
Я не знаю, что делать,
зато знаю,
чего делать не надо.
Мы сказали друг другу ты
Мы сказали друг другу всё
Мы сказали друг другу вы
И больше мы не сказали ничего
В действительности застенчивость —
это крайнее проявление
нарциссизма.
Тот, кто выгуливает
свою собачку,
сам
на другом конце поводка.
Красота —
вот единственная
месть женщин.
Неприятные лица
вроде моего
обладают выразительностью —
и, когда исполняется сорок,
начинают казаться интересными
Неплохой афоризм у Лихтенберга:
«Преимущество уродства
перед красотой в том,
что оно обладает способностью
развиваться».
Мне кажется, что мужчины
следят за собой,
когда начинают стареть.
Женщины — те себя запускают,
а вот мужчины прихорашиваются;
несправедливо,
но что поделаешь.
Когда любить больше нечего,
приходится любить то,
что у тебя есть.
В уродцах скрытая красота
Сразу видна,
Светла и чиста
Ваше любимое занятие?
Слушать, как растет
моя борода.
Предоставляю всему
идти своим чередом.
Предпочитаю пользоваться
привилегией
ничегонеделания.
Мне кажется,
что я все больше люблю
тишину,
а вот музыку —
все меньше.
У тишины есть
своя мелодия:
она в лае собак,
шуме проезжающих машин,
дребезжании моторов,
шелесте платьев…
Унылые периоды жизни
нарисованы углем,
потрясения — сангиной,
китайской тушью,
подтемненной сепией с акварелью,
а пером «Сержант-майор»
с толстым нажимом —
это тревоги
и когда прикладывают
мордой об стол.
Переписал набело
Грязные мысли
Выпрямил и
Творческий почерк
Теперь
Все как ты хочешь
Твои охи-вздохи хе-хи
А приколы мои как штрихи
Некоторые тушуются
перед лицом своей судьбы.
Я же заковываю ее
в крепкие цепи.
Надеваю на нее
самые тяжелые вериги.
Людям, привыкшим
сидеть перед телевизором,
хочется смотреть
на артистов в смокингах,
а самим блаженствовать дома
в тапочках
и за пластиковой скатертью.
Я признаю только один
тип людей в смокингах —
тех, кого я могу
одним щелчком пальцев
попросить принести
еще одну
бутылку шампанского.
По мне, джинсы —
символ естественности,
беспечности, непринужденности.
Да и элегантности,
чего уж там.
Когда я отправляюсь в «Максим»,
я под костюм от Сен-Лорана
надеваю
джинсовую рубашку
Вызывающее поведение —
броня,
а одиночество —
кольчуга.
Я неплохо защищен!
Умоляю, только не говорите мне
о поэзии в песне.
Поэзия проявляется во взгляде
и в тишине.
Глагол «делать» —
исконный, главный.
Говорят:
«Я делаю песню»,
«я делаю фильм»,
«я делаю фотографию»,
«я кое-что делаю в поэзии»…
Но вот малыши говорят:
«Мама, а я наделал...»
Фоторепродукция
портрета Шопена —
вот она у меня, здесь,
стоит на пианино.
Он так смотрит,
будто очень строго
Судит меня.
Ища мелодию,
я на него поглядываю,
а он как будто хочет
вынести свой вердикт:
«Отвратительно на редкость!»
— а потом,
если получается приятная мелодия:
«Ну, куда ни шло».
Это моя совесть.
Желать сохраниться
в памяти людей —
чудовищное высокомерие.
Единственный способ
воспроизвести самого себя —
это родить.
Как собаки.
Не существует рецепта —
как стать «сернокислым»,
то есть скандалистом-бунтарем.
Нужен рацион из серы,
но кроме нее —
еще и щепотки серого вещества,
а еще надо быть объектом
кислых насмешек
со стороны всякой серости.
Но мой мир,
даже сернокислый,
все равно остается
целомудренным.
Бросать вызов —
все равно что
отдавать приказы.
Это приводит к поединкам,
неприятию, бунту.
Но еще и к союзам,
к дружеским связям.
Скандал — это потребность духа.
Когда взмываешь за облака,
возникает зона турбулентности.
Пристегните ремни.
Будьте начеку.
Сейчас затрясет…
Но как же это здорово!
Я преуспел во всем,
кроме собственной жизни.
Уведи меня за руку
из царства прописных истин
Мне не нужна мысль,
которую можно выразить
только банальностью
Прощаться мы будем врозь...
|