Art--Express
ВОСПИТАТЕЛЬ ЧЕРВЕЙ
Вы слышали о такой работе?
Не надо «ха-ха»! Занятие это, между прочим, физически тяжелое, требующее немало сил и времени.
И по карману не каждому: помимо собственного дома потребуется выстроить еще один — высотой в два-три этажа.
Плюс отопление и мощная вентиляция. О дороговизне материала даже не заикаемся.
Да, недаром в шелководстве порция яиц червей весом в 25 граммов называется золотником.
Правда, и доходы «нянек» лет сто пятьдесят назад можно было сравнить с прибылями золотодобытчиков.
Нынче все не так: ремесло можно считать вымершим или, как минимум, экзотическим.
Во Франции шелкопряда разводят как породистых щенков — для дальнейшей селекции, а не для изготовления ткани. Ну или в музеях — на потеху публике.
Почему? Разберемся.
ДРЕВНЕЙШАЯ ПРОФЕССИЯ И НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНА
Многие ремесла появились на свет гораздо раньше, чем можно себе представить.
Данные археологических раскопок показывают, что разведением шелкопряда в Китае занимались за 5 000 лет до Нашей Эры, то есть семь тысячелетий назад. Головокружительная цифра!
Уже тогда, в глубочайшей древности, жители Поднебесной умели ткать из шелковых нитей не только нежные, невесомые покровы, но и толстое, прочное полотно из которого шили зимние куртки.
Разумеется, как все китайские чудеса, секрет производства шелка строго охранялся. В Европу он попал лишь в Средние века — после того, как тайной завладели индусы и арабы.
Мудрые китайцы поняли, что преследовать шпионов бесполезно: рано или поздно ценная информация все равно утечет. Да и к чему злобствовать, воевать, если можно хорошо заработать мирным путем?
В Европе шелкопряда не было, поэтому китайский секрет, сам по себе, ничего не стоил. А вот в сочетании с греной — яйцами диковинной бабочки, похожими на семена редиса, — та же информация могла принести баснословные барыши.
Научиться производству чудесной ткани мечтали еще древние римляне, очень высоко ценившие китайские шелка. Они даже обустроили специальный рынок, куда негоцианты из Поднебесной Империи привозили свои товары. Но эта хитрость не помогла: технология до поры до времени оставалась недоступной европейцам.
И вот наконец далекие потомки патрициев — итальянцы — смогли заполучить китайское сокровище, грену. Представляете, как они были счастливы и какую щедрую цену платили за невзрачный с виду товар?
Центром производства шелка в Европе стала Сицилия. Позже шелководство распространилось в Испании и Греции.
В XV веке французский король приглашает в страну итальянских и греческих мастеров, в совершенстве владевших экзотическим ремеслом. А чтобы обеспечить гусеницам хорошее питание, в южных регионах начинают массово высаживать особое дерево — шелковицу.
В течение трех или четырех столетий нежная китайская бабочка была локомотивом европейской экономики. Благодаря ей развивались и сельское хозяйство, и ткацкая промышленность, и даже медицина, ведь шелкопряд был подвержен болезням, которые следовало лечить, чтобы не потерять вложенные в бизнес деньги.
Однако чем более популярным становилось разведение гусениц, тем больше проблем возникало. То слишком суровая зима убивала неродившееся еще потомство, то невыносимо жаркое лето сводило на нет все труды.
Но сильнее всего подтачивала благополучие французского шелководства конкуренция с востока. Коварные азиаты хоть и поделились рецептом, однако продавать ткани в Европе не перестали.
Их товар был гораздо дешевле. Французы вынуждены были снижать цены и на свою продукцию, но тогда затраты оказывались больше доходов. Хозяйства разорялись.
А в двадцатом веке, когда появились искусственные ткани, даже начинать производство натурального шелка стало невыгодным.
ПРИРУЧИТЬ ВРЕДИТЕЛЯ
Как же удалось маленькому червяку приковывать к себе внимание лучших умов человечества в течение семи тысяч лет? Рассказ об этой дружбе чем-то похож на историю одомашнивания волка.
В сущности, шелкопряд — вредитель. И питается он не только листьями шелковицы — в отсутствие любимого лакомства готов жевать все, что имеет зеленый цвет.
Прощай, урожай! Или здравствуй, выгодное дело…
Понаблюдав за поведением прожорливых гусениц, люди открыли для себя много интересного. И сумели превратить врага в друга.
Правда, учитывая, сколько сил и времени человек тратит на обслуживание шелкопряда, вопрос о том, кто кого приручил, остается открытым.
Жизнь червя начинается с грены — крошечного яичка, покрытого толстой, плотной скорлупой. На боках скорлупа пронизана множеством тонких каналов, через которые к желтку, где обитает зародыш, поступает воздух.
Грена похожа на бездушное семечко, однако она живая: червячок внутри дышит, поглощая кислород и выделяя углекислый газ.
Пока яичко находится в холоде, это дыхание почти незаметно, но стоит грене попасть в теплое помещение, потребление кислорода значительно увеличивается.
Через некоторое время из скорлупы вылезает крошечная мохнатая гусеница — очень смешная.
Именно таких гусениц демонстрируют посетителям музеев. И даже разрешают погладить.
Но это лишь потому, что заведение — развлекательное. Ни один профессиональный шелковод таких вольностей не допустит: любое прикосновение для червя — большой стресс, от которого нежное и капризное существо может погибнуть.
Вместо того, чтобы щупать, гусениц полагается досыта кормить. Только как это сделать, не прикасаясь?
Чтобы миссия удалась, слой грены, из которого начали вылупляться черви, покрывают листом картона, в котором проделано множество дырочек, или редким тюлем. Сверху насыпают мелко нашинкованные листья шелковицы.
Голодные червяки, чуя вкусный запах, вылезают наверх. Тогда ткань или картон осторожно поднимают и переносят на специальную этажерку, а ставшие ненужными скорлупки яиц выкидывают.
Несколько дней гусеницы проведут в веселых пирах. А когда обжоры наедятся до полного изнеможения, их потянет в сон. Так закончится первый возраст шелкопряда.
Ничего страшного: сон — вовсе не смерть, а переход в новое состояние. За время отдыха червяк заметно подрастет. Старая шкурка окажется слишком тесной, поэтому, едва проснувшись, гусеница вылезет из нее, как раньше вылезала из скорлупы грены.
Повзрослевших и успевших проголодаться червяков опять вежливо пригласят подняться наверх — в ресторан, а старые шкурки и отходы жизнедеятельности удалят.
Беззаботное поглощение пищи, чередующееся со сном, повторится еще дважды. А вот в пятом возрасте случится невиданное.
Гусеницы задумаются о вечном — о любви.
Но каковы шансы на успех у обыкновенного червяка? Одежка невзрачная, собственного дома нет…
Конечно, он живет на полном пансионе, однако кто знает, как долго продлится безрассудная человеческая щедрость?
Съев рекордное количество листьев, гусеницы взбираются на сухие ветки, заранее расставленные на этажерках, и принимаются за строительство квартир.
Накопления для этого у них есть, правда, не в денежной форме, а в натуральной.
У шелкопряда имеется специальная железа, похожая на слюнную. Только вытекает оттуда не слюна, а нежная, мягкая, но очень прочная нить.
Из этой нити гусеница вьет уютный кокон, в котором можно вволю выспаться, чтобы выйти совершенно преображенной — полностью сменив имидж.
Чаще всего, квартиры — однокомнатные. Однако бывают случаи, когда два шелкопряда свивают общий кокон, чтобы жить вместе.
И совершенно напрасно: ранние — да, к тому же, неофициальные — браки шелководами не приветствуются. Двойные коконы подлежат уничтожению.
И вот, наконец, свадьба. Из коконов выходят уже не червяки, а прекрасные бабочки — элегантно одетые и порхающие от любви.
Тут вам и пламенные признания, и страстные поцелуи…
Впрочем, феерия длится недолго: шелкопряд мужского пола погибает сразу после исполнения супружеских обязанностей. Самочка живет чуть дольше, однако отложив яйца — грену, из которой выведутся новые гусеницы, — умирает и она.
ЗАНЯТИЕ ДЛЯ НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН
Стороннему наблюдателю работа шелковода может показаться очень легкой: надо всего лишь кормить червяков да иногда менять подстилку.
Но вот о чем говорят старожилы южных деревень, которым довелось, давным-давно — в детстве — участвовать в выращивании шелкопряда.
- Обычно для разведения брали примерно 25 граммов грены.
Думаете, это мало? Да, поначалу яички можно было разложить на обыкновенном столе для пинг-понга. Но уже после второй линьки они занимали половину большого дома, сплошь заставленного этажерками. А в конце пятого возраста «общежитие» было переполнено жильцами.
Ели они так, что мало не покажется. Нашему двадцатипятиграммовому пакетику грены за месяц с небольшим, в течение которого длилось выращивание гусениц, приходилось скармливамть до полутора тонн листьев шелковицы. В среднем, 50 килограммов в день.
С этим можно справиться в одиночку? Разумеется, нет! На шелкопряда работали целые семьи — по 5-6 человек! А случалось, что и приезжих нанимали. Не за деньги, конечно, — за кров и стол. Юг все-таки, курорт…
Правда, такую жизнь курортной не назовешь… В лес сходить надо — нарубить дров для двух круглосуточно работающих каминов, отапливавших дом-инкубатор.
Еще надо собрать свежие листья шелковицы. Ветки дерева лежали повсюду: в прихожей, в столовой, в гостиной, в спальне…
Вот уже целая жизнь прошла, а я до сих пор помню этот запах — кажется, он пропитал меня насквозь…
Кормить гусениц полагалось четыре раза в день, в строго определенное время. Первый раз — в шесть утра. Последний — в десять вечера.
Сначала — очень аккуратно, пинцетом — надо было удалить старые, недоеденные листья. Потом — разложить свежие, не прикасаясь к червякам.
После каждой линьки, то есть, четыре раза за время выращивания, полагалось менять подстилку. И, честно говоря, листы картона, полные экскрементов, были довольно тяжелыми. В одиночку орудовать не получалось — нужен был помощник.
А еще, инкубатор следовало хорошо проветривать, чтобы воздух не застаивался, и регулярно дезинфицировать, дабы избежать болезней.
Побелка негашеной известью перед приемом новых «жильцов» и после того, как они покидали «общежитие», считалась нормой.
А ЕСЛИ ЭТО ЛЮБОВЬ?
Теперь понятно, отчего ремесло шелковода оказалось забытым…
Разумеется, современные технологии позволяют автоматизировать часть процессов: существуют, например, электрические инкубаторы с климат-контролем.
Но сколько гусениц там можно содержать? Несколько сотен. А для одного квадратного метра шелка нужно три с половиной тысячи коконов.
Вот потому мохнатых червяков выращивают как породистых щенков — исключительно в целях дальнейшей селекции.
Но что же движет энтузиастами, готовыми без устали крошить листья шелковицы?
И почему они категорически отказываются называться шелководами а тем более — червоводами? («Фу, какая гадость!»)
Зачем присваивают себе экзотические титулы вроде воспитателя или няньки для гусениц?
Наверное, потому, что, с философской точки зрения, в процессе выращивания шелкопряда есть что-то общее с воспитанием благородных девиц.
Если грена предназначена для дальнейшей селекции, главная задача шелковода — обеспечить здоровое потомство.
Это значит: четкий режим питания и сна плюс строгие нравы. Никаких добрачных связей, никакого греховного сожительства, никаких двойных коконов.
Еще придирчивее относятся к коконам, предназначенным для производства ткани.
Причина — простая: если сидящая внутри кокона куколка слишком рано захочет познать плотские радости, она прогрызет в шелке дырку и вылезет наружу до положенного срока.
Нить окажется испорченной, непригодной для использования.
Стоит ли сомневаться, что куколок-переростков ждет смертная казнь без права на помилование?
Как видите, сексуальная революция у шелководов не в чести…
А может быть, некоторых воспитателей гусениц вдохновляет история встречи с Настоящей Любовью,
ради которой даже раздолбай-шелкопряд, коему позволено жрать от пуза, не задумываясь о высоких материях,
готов построить дом и полностью сменить имидж…
Но, если так,
то кто кого воспитывает?
|