|
Art--Express
МОНГОЛЬФЬЕР
охота витать в облаках
До чего же это занудно — чувствовать себя взрослым!
Богатым, солидным, даже прислугу иметь…
Притом, совершенно неважно, сколько тебе лет: протираешь ли ты штаны на школьной скамье или занят настоящими, «серьезными» делами.
Даже эпоха не имеет значения: будь то рациональный двадцать первый век или украшенный витиеватыми узорами восемнадцатый.
Все-равно это — скука.
Невыносимая.
Вот придумать бы какой-нибудь аппарат, да улететь на нем подальше…
Кто не мечтал об этом хотя бы раз в жизни?
Только зря, ведь попытки всегда оканчиваются провалом.
Ни один из смельчаков — от мифологического Икара до вполне реального жителя Португалии, соорудившего в начале восемнадцатого века прототип небесного корабля — успеха так и не добился.
Конечно же, нет шансов и у Жозефа Монгольфье — он слишком плохо учится.
Шаловливый, невнимательный, чересчур подвижный.
Только физика да химия его и интересуют.
Когда жидкости превращаются в газ, а порошок становится камнем, когда что-то бурлит, искрит, взрывается — вот это дело, на это можно посмотреть.
Разбираться в остальных школьных предметах Жозефа силком не заставишь.
Впрочем, чего еще ждать от сына хозяина крупнейшей в Европе фабрики по производству бумаги?
Для маленького городка, расположенного в окрестностях провинциального Лиона, это очень шикарно.
Потому, хоть в семье и шестнадцать детей, а чадо явно избаловано.
Пять лет спустя нечто подобное будут говорить о брате Жозефа — Этьене.
Правда, тот окажется чуточку более дисциплинированным учеником, получит диплом архитектора и даже некоторое время проработает в Париже.
А Жозеф откроет собственную химическую лабораторию.
Но все это — так несерьезно…
Недовольный легкомыслием давно выросших детей, папа-фабрикант сумеет убедить будущих наследников позабыть о ребяческих проделках и встать во главе семейного предприятия.
Этьену он предложит должность управляющего — чтобы развивал коммерческие проекты, искал партнеров, придумывал новые товары.
Ну а Жозефа возведут в чин технического директора — пусть проводит свои химические эксперименты на благо семьи!
Чтобы стать хоть чуточку авторитетнее, Жозеф даже получит диплом юриста, когда ему будет уже за сорок.
Сорок лет…
Какая тоска…
Особенно когда у тебя все есть: дом — полная чаша, жена — красавица, да еще и орава детей впридачу.
Своими руками делать ничего не надо — для этого существует прислуга.
Но иногда так хочется побезобразничать!
Хотя бы предоставить служанке внеочередной выходной, аккурат тогда, когда у тебя назначены важные переговоры.
Выпроводить из дома жену и детей, а самому заняться стиркой рубашки.
А если не получится?
Что ж, тем хуже для компаньонов: пусть терпят неопрятного фабриканта.
С этой шкодливой идеей в голове Жозеф наполняет ванну.
Водопровода, как в Версале, у него, конечно, нет: такая роскошь — привилегия королей.
Но понежиться в горячей воде Монгольфье, как и многие богатые люди, вполне может себе позволить.
Это будет хорошей наградой за выполненную работу.
Впрочем, труд оказался не таким уж тяжелым: рубашка была почти совсем чистой.
А вот как ее побыстрее высушить?
Вопрос…
Переговоры-то совсем скоро…
Эврика!
Химик-озорник разводит на мраморном полу, перед камином, маленький костерок из обрезков ненужной бумаги, коих у него предостаточно.
Натягивает над костром веревку и за рукава подвешивает на нее рубашку.
Пуговицы застегнуты, воротник заправлен внутрь.
Чтобы изделие хорошо просохло, его надо наполнить горячим воздухом.
Расправив рубашку над костром наподобие колокола и убедившись, что дым идет именно туда, Жозеф, довольный своей гениальностью, направляется в ванну.
Несколько минут, зажмурившись от удовольствия, мурлычет какую-то песенку.
Потом открывает глаза.
Рубашки нет.
Сгорела что ли?
Да ну! Она же мокрая…
Неужто прислуга вернулась некстати?
Или жена застала его на месте преступления?
Тоже вряд ли. Скорее всего, дети балуются.
Недовольный тем, что потомство уродилось уж слишком похожим на него самого, папаша покидает свой маленький банный рай:
- Вот я сейчас кого-то выдеру!
Всего пара шагов, и мокрые ноги начинают скользить по мраморному полу.
Жозеф приземляется на то самое место, которому только что угрожал, инстинктивно хватается за поясницу, запрокидывает голову.
И замирает в этой позе античной статуи, пораженный увиденным.
Его рубашка парит под самым потолком.
Через несколько минут она, словно бы нехотя, сойдет со своего небесного трона на скучный мрамор, еще чуточку влажная.
Только тут Жозеф Монгольфье выйдет из оцепенения.
Но о грядущих контрактах на поставку бумаги он уже не вспомнит: вместо этого галопом помчится к брату Этьену.
- Она летает!!!
- Кто???
- Моя рубашка!
Этьен, прекрасно знающий, что Жозефу очень не нравится его работа, чует неладное: не ровен час, брат с тоски пристрастился к алкоголю.
- Ты лишнего выпил что ли?
- Да нет же! Я тебе правду говорю! Я постирал рубашку, повесил сушиться над огнем, а она — того… - тут Жозеф делает руками жест, напоминающий взмах крыльев.
- Не может быть!
- Так проверь! Возьми свою!
Ну нет, пожертвовать собственной одеждой Этьен, конечно, не готов, однако озорной интерес просыпается и в нем.
Взгляд великовозрастного шалопая скользит по комнате и натыкается на свежевыстиранную ночнушку жены.
Отличная штука! Если завязать узлом горловину и рукава, все должно получиться.
- Попалась, красавица! Ты-то нам и пригодишься! - восклицает Этьен.
Из-за дверей тут же слышится топот удаляющихся шагов: похоже, братья застали врасплох кого-то не в меру любопытного.
Впрочем, заговорщикам — не до ловли шпионов: они хотят немедленно повторить эксперимент.
Через несколько минут в комнату входит хозяйка дома, мадам Монгольфье:
- Не поняла… Куда девалась моя ночная сорочка?
Из какого-то тайного угла появляется смущенная служанка:
- Мадам, сорочку забрал Месье.
- Для чего она ему понадобилась?
- Не знаю: я толком не расслышала. К нему пришел Месье Жозеф, рассказал про какие-то полеты, потом они схватили ночнушку и ушли…
- А где они теперь?
- Я их только что во дворе видела, - вступает в разговор прибежавшая на крики кухарка, - они там костер разводили.
- Ну я им, безобразникам, задам перцу!
С грозным видом мадам Монгольфье направляется во двор:
- Что это за шутки??? Я еще понимаю, когда ребятишки в ночь на Ивана-Купалу всякие безумства творят, но вы-то ку…
Договорить она не успевает: вместо этого застывает на пороге с широко открытым ртом.
Прямо навстречу ей, изрядно растолстев от горячего воздуха, летит ночнушка…
Мгновение спустя, исподнее, подхваченное попутным ветром, машет на прощание рукавом и пропадает из виду где-то за крышами.
А следом мчится супруг: раскрасневшийся, счастливый, как младенец, которому подарили новую игрушку:
- Дорогая, прости! Твоя сорочка пострадала ради науки. Но я куплю тебе новую. Нет, десять новых! Потому, что эта ночнушка прославит нас. Благодаря ей, люди начнут путешествовать по небу.
Адью, предпринимательство!
Братья и рады бы сосредоточиться на делах семейной фабрики, да только как?!
Им хочется предпринимать нечто совсем другое!
Вместо контроля работы цехов и участия в нескончаемых переговорах, они часы напролет клеят бумажные кубики, потом надувают их горячим воздухом и запускают в полет через каминную трубу.
Жены довольны уже тем, что их гардеробу ничего не угрожает.
Ворчливому отцу пообещали, что когда небесный корабль будет окончательно построен, то его, самого замечательного в мире человека, вырастившего изобретателей чудного аппарата, обязательно наградят дворянским титулом.
И сделает это не кто-нибудь, а самолично король Франции!
Надо ли говорить, что многие богатеи незнатных кровей в глубине души чувствуют себя ущербными?
Дворянский титул — очень желанная награда: ради него стоит и потерпеть.
С точки зрения Истории, момент выбран удачно: на дворе 1782 год: до Революции, когда былые чины и звания утратят всякую ценность, остается семь лет…
Но почему бумажные кубики все-таки летают?
Братья Монгольфье долго не могут в этом разобраться.
Они пробуют разные варианты наполнения: обычный холодный воздух, дым и даже водород, который научились получать в своей химической лаборатории.
Водород очень эффективен, но слишком опасен: его применение грозит пожаром или взрывом.
Холодный воздух не создает никакой подъемной силы.
Остается дым.
Поначалу изобретателям кажется, что чем дым гуще, тем лучше.
Разве не из дыма состоят грозовые тучи?
А уж они-то летают очень высоко.
Чтобы чадило как можно сильнее, в качестве топлива используются самые разные материалы: свежее сено, мокрая солома, влажная овечья шерсть, старые кожаные сапоги, навоз и протухшее мясо.
Но потом становится ясно, что соломы, притом, сухой — вполне достаточно.
Соседи зловонных экспериментаторов наконец могут вздохнуть полной грудью…
Оказывается, дело не в густоте дыма, а в температуре воздуха, наполняющего аэростат.
Притом, форма летательного аппарата должна быть круглой — обтекаемой.
А для лучшей теплоизоляции его надо сделать из ткани, продублированной несколькими слоями бумаги.
Это уже серьезно!
По-настоящему дерзкий научный проект.
Такой, где нужны именно химик и архитектор: этот тандем позволит добиться успеха в воздухоплавании.
Ну а бумаги и упаковочной ткани для строительства воздушных шаров у братьев Монгольфье предостаточно.
Судьба!
Жозеф и Этьен начинают сооружать аэростаты, к которым сразу же прицепляется их фамилия, только с четко произносимым звуком «р» на конце.
Это значит: монгольфьер — детище братьев Монгольфье.
Некоторое время спустя, об изобретении провинциалов узнает парижский физик Жак Шарль.
Он решит «позаимствовать» идею, но в качестве топлива использовать водород.
Водород намного легче воздуха, поэтому эксперименты с ним кажутся куда менее трудоемкими.
Соответственно, парижанину гораздо проще добиться финансирования своего проекта.
Впрочем, конкуренты монгольфьеров, шарлиеры, просуществуют сравнительно недолго.
Самый амбициозный из их полетов, в ходе которого планируется пересечь пролив Ла-Манш, разделяющий Францию и Англию, закончится трагедией: воздушный шар разобьется, пилот погибнет.
Чему ж тут удивляться?
Плагиат плюс водород — смесь опасная вдвойне…
Монгольфье работают спокойно — не обращая внимания на конкуренцию.
Сначала они делают шарики высотой в человеческий рост, потом — размером с дом.
Наконец, приходит черед гигантских, вытянутых вверх штуковин высотой с шести-, а то и восьмиэтажное здание.
Небоскреб по меркам восемнадцатого века!
Самое удивительное, что эта громадина, которая весит несколько сотен килограммов, еще и летать может!
Невероятный факт фиксирует комиссия из Академии наук.
Изобретателей приглашают в Париж, чтобы показать монгольфьер королю.
Только как же доставить аэростат в столицу?
Управлять им пока никто не умеет, стало быть, путешествие по воздуху не предусматривается.
Железных дорог еще нет: их начнут строить только через полвека.
На лошадях? Но где отыскать коня, который выдержит такую ношу?
Придется ехать с пустыми руками и конструировать воздушный шар на месте — по чертежам.
Хорошо все-таки быть бумагопромышленником!
Всегда найдутся коллеги, готовые тебя принять, накормить, обеспечить расходными материалами и дать в помощь опытных инженеров.
Целый Париж с интересом следит за ходом экспериментов.
Успех, кстати, не гарантирован: погода стоит очень капризная.
Из-за частых дождей бумага размокает, а после высыхания на поверхности воздушных шаров появляются трещины.
Такой аэростат непригоден для использования — надо делать новый.
К счастью, власти и научное сообщество относятся к происходящему с пониманием.
В итоге, долгожданная презентация состоится в середине сентября, в Версале — прямо перед королевским дворцом.
Этот полет — уже обитаемый: в прикрепленную к воздушному шару корзину садят барана, утку, и петуха.
Приключение длится восемь минут.
За такое время монгольфьер успевает подняться на высоту пятьсот метров и преодолеть дистанцию в три с половиной километра.
После приземления все пассажиры живы и сравнительно здоровы.
Разве что у утки и петуха есть небольшие ссадины на клювах — кажется, они поспорили, у кого больше прав называться первым аэронавтом.
Баран в птичью склоку не вмешивался: он самостоятельно выбрался из корзины воздушного шара и спокойно жевал траву в сторонке.
Так началась новая историческая эпоха, когда сбылись давние грезы человечества о путешествиях по небу.
Осуществилось и желание отца братьев Монгольфье — он стал дворянином: восхищенный результатами эксперимента, Людовик XVI с удовольствием подписал соответствующий указ.
Сами братья, хоть и не имели ученых званий, в виде исключения были приняты в Академию наук.
Что же дальше?
Вслед за революцией технической случилась еще одна — политическая.
Королевскую власть упразднили.
Ветры перемен оказались настолько буйными и так часто меняли направление, что пытаться получить от аэростатов какую-то финансовую выгоду было просто бессмысленно.
Да и зачем?
Полет — это ведь мечта.
А мечта не продается.
«Поиграли, и хватит!» - решили Жозеф и Этьен.
По-детски беззаботные, по-взрослому мудрые — они отпустили идею на волю, а сами вернулись к делам отцовской фабрики.
Именно эта легкомысленная щедрость их и прославила, подарив большим, разноцветным воздушным шарам фамилию шкодливых экспериментаторов.
Однажды и навсегда,
монгольфьер стал символом
первозданной, младенческой радости
витать в облаках…
|